Н. Клюев: творчество в годы гласности. Часть 2

Отсюда и сказовая манера, использование многочисленных элементов фольклора и преломленных им религиозных символов.

Наследницей исчезнувшей, подобно Китеж-граду, допетровской Руси, её культуры, бытового уклада, религиозно-этических и эстетических ценностей, предстаёт в поэме северусская деревня, затерявшаяся среди лесов и звериных троп в стороне от исторических дорог. Описание Сигового Лба отмечено печатью этнографизма и орнаментализма, использованием диалектных слов истарославянизмов, любовно расцвечивающих повествование о самобытном укладе жизни олонецкого крестьянства.

Великий Сиг показан как заповедник старины, обитель патриархальных традиций, мирных трудов, истинной веры.

Жизнь человека протекает здесь в естественно-органической для него среде обитания, в неразрывном единстве с миром природы, в соответствии с космически-биологическим ритмом. Жители деревни напоминают большую дружную семью, в которой каждый ценен, незаменим. Царит культ труда, упоённого мастерства. Н. Клюев раскрывает умение крестьян опоэтизировать то, что их окружает, сделать составной частью быта религиозную символику.

«В русской сказке «Семь Семионов» братья создают чудесные предметы и благодаря им одерживают победу. Клюев представляет читателям восьмерых мастеров: ткачиху Арину, набойщика-свёкра, кружевниц Степаниду, Настю и Проню, резчика Олёху, иконника Павла, гончара Силиверста. Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.

Они могут создать все: от мужских портов до бога». По завершении работы герои зовут к себе на трапезу Спаса, Богородицу, святого Миколу. Художник, в сущности, «уравнивает» их с богами, каковыми каждый из них в своём деле является. Одновременно Н. Клюев указывает на религиозные и этические ориентиры русского крестьянства, раскрывает роль в его жизни нравственного примера Бога, Богоматери, святых. Картина жизни, зиждущейся на многовековых народных традициях, граничит с идиллией:

(…) Зимой в Сиговце

Помор за сетью, ткея за донцем,

Петух на жердке дозорит беса

И снежный ангел кадит у леса.

То киноварный, то можжевельный,

Лучась в потёмках свечой радельной.

И длится сказка… Часы иль годы?

Могучей жизни цветисты всходы.

Вторая часть поэмы, время действия которой отнесено к современности, контрастна по отношению к первой. В образно-символическом плане она отражает обрушившиеся на Сиговый Лоб несчастья, грозящие патриархальной деревне гибелью.

Знамение грядущих перемен – исчезновение с иконы святого (Георгия Победоносца), «Обороны» «избяного рая», и вещий сон Прони о полоненности Сиговца Змием (дьяволом). Пожар «церкви-купины» и уничтожение огнём святынь символизирует забвение Божьей правды, утрату покровительства Богоматери. Это влечёт за собой разорение, упадок ремёсел, голод, людоедство, мучения, смерть, деградацию нравов. Вместо Богородицы люди стремятся умилостивить Иродиаду. Скорбит искалеченная природа чует свой последний день зверьё:

Так погибал Великий Сиг

Заставкою из древних книг,

Где Стратилатом на коне

Душа России, вся в огне.

«Апокалипсис Клюева предрекает перерождение человека. Один губит другого при молчаливом согласии третьего. Убийцы превращаются в волков. И наоборот, сохранившие душу сжигают себя и обещают зверям и птицам попросить за них на божьем суде. Религиозная символика, фольклорно-мифологические образы и картины в аллегорическом плане отражают губительность перемен, которые несут патриархальной России новые времена. За ними стоят такие исторические факты, как гонения на религию, разрушение традиционного уклада народной жизни, продразверстка, эксплуатация крестьянства государством Вместе с русской деревней, русской провинцией Н. Клюев чувствует себя онемевшим, поставленным на колени. Поэт не в силах с этим мириться. Он взывает к Божьей Матери, в осиянном Лике которой видит скорбные и прекрасные черты русской женщины. Судьба Богородицы олицетворяет в поэме судьбу России, не раз в истории претерпевавшей великие муки, но воскресавшей к новой жизни. На это указывает общий той и другой образ-символ Неопалимой Купины, «сакрального куста, горящего и не сгорающего, образ пламени опаляющего, но не испепеляющего». Мучась и страдая, оплакивая жертвы и утраты, Н. Клюев не перестаёт верить в возрождение родины и во имя его приближения не считает возможным молчать, когда творится зло.

В 1929 году художник начинает новую поэму – «Песнь о Великой Матери», над которой продолжал работу уже в ссылке, в Нарымском крае, и которую полностью завершить не успел. Она считалась утраченной, но была недавно обнаружена в архивах КГБ, где «пролежала с грифом «Совершенно секретно» пятьдесят семь лет». Наряду с «Погорельщиной» Н. Клюев считал её главным делом своей жизни.

«Песнь о Великой матери» развивает основные мотивы «Погорельщины», но является ещё более грандиозным по замыслу изображением пресветлой Руси, переживающей пришествие Антихриста.

«Жанр поэмы – лирический эпос, сказание, в ней Клюев предстаёт как единственный в русской, да и во всей мировой поэзии мифотворец двадцатого века (…) это книга народной судьбы – «мужицкие Веды».

Русской сказкой видится поэту мир, обжитый нашими предками, с ещё немереными вёрстами, бескрайними лесами, чистыми реками, изобилием зверя, рыбы, птицы – дивный дар Бога своим верным, любящим чадам. Автор характеризует этот мир как «рай», сравнивает его с благоуханным садом, чудным сном. Жизнь цветёт здесь всеми своими красками, как бы льётся через край – могуча, вольна, богата. Её красоту и многообразие передаёт клюевское «узорочье» - украшение стиха густо нанизываемые друг на друга эпитетами, сравнениями, метафорами возвышенно-поэтического характера. Различные объекты природы, предметы крестьянского быта уподобляются бесценным сокровищам, расцвечиваются в лазурь, золото, киноварь. Речевая архаика настраивает на сказово-возвышенный лад. Вместе с тем все у Клюева вещно, зримо, и самые фантастические описания отличаются конкретностью, точностью, убедительностью деталей.

1. Н. Клюев: Творчество в годы гласности. Часть 3
2. Н. Клюев: Творчество в годы гласности. Часть 1.
3. Н. Клюев: Творчество в годы гласности. Часть 4.
4. О.Мандельштам: Творчество в годы гласности. Часть 2
5. О. Мандельштам: Творчество в годы гласности. Часть 1