Стихотворения пьесы рассказы

Столь же очеловечены для Маяковского и реалии нового строящегося мира. То, что называют обычно стихотворным откликом на события и факты, поэтической информацией, для него было тоже лирикой. Он писал о коммунистических субботниках и ударных бригадах, международной политике и ликвидации неграмотности, о людях Кузнецка, о комсомоле, о молодежном быте, об авиации и строительстве метро, о спорте и военном деле...

И обо всем со страстью личной заинтересованности. С пафосом непосредственного участия в происходящем. Для него не было тем непоэтических.

Все, таким образом, — целый мир, от конкретных вещей и общественных событий до грандиозных природных явлений, — притягивалось личностью поэта, входило в его душевное мироустройство. Образ автора был образом нового человека, раскрывавшего перед читателем-современником круг своих интересов, привязанностей, отталкиваний, желаний, надежд...

Новые темы, захваченные столь широко, привлекали в стих и новый словарь. Политическую лексику и терминологию, новые понятия и названия вещей. Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.

«Революция», «социализм», «партия», «пятилетка», «советский паспорт» и сотни других слов оказывались в высоком поэтическом ряду.

Его чувства поражали своей интенсивностью. Идеи — своим размахом. Нравственная позиция — предельной самоотдачей, постоянной готовностью к действию.

Маяковский всегда утверждал могущество человека. Еще до революции он определил ему место в центре вселенной, противопоставил богу, провозгласил равенство его с космическими силами.

Но раньше сполна проявить все свои возможности мешал людям «Повелитель • Всего», человек-мещанин, человек-брюхо, захвативший все материальные и духовные ценности. Теперь этот «Повелитель Всего» в России свергнут, и люди свободны. Мечта о новом человеке обретала реальную почву. Настало время непосредственного ее осуществления. Время новых идей и новых людей, думающих, поступающих и делающих по-новому.

Маяковский с такой же энергией, с какой раскрывал внутренний мир героя-автора, искал и героев в реальной жизни. Кто они, эти люди? Какие они?

Это—.строй синеблузых рабочих. Это — коммунистическая партия. Комсомол. Поколение молодежи, не отягощенной буржуазными привычками и мещанским бытом. Это — люди-мастера, ставшие и творцами новых человеческих отношений, способные построить новые заводы, сделать машины, поезда, корабли, самолеты...

Будущее человечества — преображенная и благоустроенная планета. Но перестраивая мир, человек перестраивается и сам. И Маяковский в своей поэзии «планировал» нового человека. В этих его планах была доля декларативности, но ведь и в жизни только еще формировалось первое послереволюционное поколение, не знающее эксплуатации человека человеком. И теперь очевидно, что формировалось не без влияния поэзии самого Маяковского. Общее направление было выбрано им верно.

Человек Маяковского — прежде всего человек естественных и полнокровных жизненных потребностей — «сплошное сердце», человек просветленный и разумный. Отрицание старого и утверждение прекрасной новизны — два полюса его устремлений; Это наполняет его сиюминутное бытие необыкновенной энергией.

Последовательно отрицая пьяный, матерщинный, канареечно-балалаечный быт, Маяковский строит свою модель товарищеских и дружеских отношений, духовно и физически здоровых проявлений человеческой природы, естественного поведения. Он враг всяческой пошлости, сторонник гармонии во всем облике человека, духовном и физическом.

«Рассказ литейшика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру» — один из образчиков нового быта, разумного отношения к предметам ежедневного обихода.

Однако речь тут не просто о комфорте. О рационально подогнанном и функционально отлаженном быте. До всего этого в пору Маяковского было еще очень далеко. Да он и не мыслил быт отдельно от нравственного облика человека. Он видел восхождение человека к новому быту в неразрывности с его внутренним ростом, с утверждением самых высоких идейных и нравственных качеств, с осуществлением всех его творческих возможностей.

В «Рассказе о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка» условия жизни самые тяжелые: и холодно, и голодно, и неуютно, но людей ведет цель. Они строят город-сад. И этот город будет, раз есть такие люди. Одно с другим связано. Люди осуществляют свой план-мечту. Она же может осуществиться лишь потому, что есть такие люди.

Восхождение человека на новый уровень нравственного чувства, к новым этическим нормам и понятиям — путь драматический, порой трагедийный. Строй человеческих эмоций формировался веками, и их обновление связано не только с приобретениями, но и с жертвами.

Поэма «Про это», может быть, самая личная из всего, что написал Маяковский, — поэма о любви. Но она одновременно и самая общечеловечная: «Если Марс, и на нем хоть один сердцелю-дый, то и он сейчас скрипит про то ж». Тема ее кажется простой, как азбука, и в то же время трудноразрешимой из-за стихийной мощи эмоционального напора, когда даже элементарное «становится — А — недоступней Казбека». И все же Маяковский берется решать ее как тему исключительно новую и необходимую, как тему интенсивнейшего преодоления всего, «что в нас ушедшим рабьим вбито», что «мелочинным роем оседало и осело бытом».

Сложность в том, что эта тема очень личностна: она внутри человека, часть его самого, его судьбы во времени. Это и эмоционально активная часть того мира, который его окружает. Вот почему в первой главе поэмы — «Балладе Редингской тюрьмы» даже телефонный звонок к любимой приобретает масштабы стихийного бедствия: он уподоблен молнии и ожогу, «миллиону вольт напряжения» и пеклу, взрыву, землетрясению, дуэли, где ареной — вся вселенная... И в этой стихии свирепствует не только очистительный огонь, но и «скребущейся ревности времен троглодит-ских тогдашнее чудище», зверь, взъяренный страстью, безрассудно бросающийся, как на рогатину, навстречу любовной муке. Все темное, утробное, первобытное в этом чувстве напоминает железо, холодную воду, лед, тюрьму, бездну, открывающуюся человеку, готовому кинуться с моста, цепи, приковывающие его на целые годы в позе самоубийцы. Все это порождено пещерным мраком обывательского быта и яростным отталкиванием от него, желанием во что бы то ни стало увести любимую из этой пещеры. «Любовь цыплячья! Любвишка наседок!»— и в контрасте с ней любовь-боль, любовь-порыв, любовь-тоска по человеческому братству, когда «вселенная вся семьею засеяна». Где достигается не счастье одного, но счастье всех, чтоб жить «землей обезлюбленной вместе, чтоб всей мировой человечьей гущей».

Переживание личной драмы, которая так и остается в поэме неразрешенной, — неудовлетворенное чувство любви, агрессия все еще не сломленного мещанства, даже возможная гибель в смертельной дуэли с ним, — разрешается, однако, в дальней перспективе. Разрешается на пределе поэтического подъема: в идеальной возможности вбежать по стиховой «строчке в изумительную жизнь». И в утопической мечте о воскрешении в тридцатом веке, чтоб мог дожить и долюбить свое, «чтоб мог в родне отныне стать отец по крайней мере миром, землей по крайней мере — мать».

Реальный путь в эту «изумительную жизнь» Маяковский исследует в поэме «Хорошо!». Она посвящена десятой годовщине Великого Октября. Это — поэма о подготовке и победе революции, о трудностях первых послереволюционных лет. «Хорошо» и «плохо» тут имеют другой смысл и масштабы. Но в конечном счете речь все о том же — о становлении человека в борьбе и строительстве. Центр поэмы — встреча с Блоком; это он, услышав слова Маяковского, что «фрак старья разлазится каждым швом», впервые произносит слова: «Очень хорошо». А ведь кругом «тонула Россия Блока»! Вместе с новым миром словно бы рождается заново и поэт. «Хорошо» — это сопротивление, это борьба, это преодоление: «день наш тем и хорош, что труден».

И сколько будет дальше написано об этих трудностях — об интервенции, голоде, холоде, «горячке тифозной»... Но всё же как непременное «хорошо» — распрямление человека, освобождение его внутренних сил, обострение и возвышение чувств:

Я

много

в теплых странах плутал. Но только

в этой зиме

понятной

стала

мне

любовей,

теплота

дружб

Лишь лежа

и семей.

зубами

в такую вот гололедь,

вместе

проляскав

поймешь:

нельзя

на людей жалеть

ни одеяло,

ни ласку.

И еще — как итог первого субботника: «Социализм: свободный труд свободно собравшихся людей». Непременное побуждение к созиданию: «моя страна — подросток, — твори, выдумывай, пробуй!» С непременным заглядом в будущее: «Отечество славлю, которое есть, но трижды — которое будет». Реальное основание для этой уверенности в том, что человек стал хозяином своей судьбы и хозяином мира, в котором он живет, когда он с полным правом и гордостью может сказать: «Улица — моя. Дома — мои». Эта хозяйская гордость переполняет поэта. Обладание миром, общее народное достояние, коллективная сила радуют Маяковского. «Жизнь прекрасна и удивительна». Уже не только планируемая, но сегодняшняя «страна-подросток», «земля молодости».

Размышления Маяковского о новом человеке не однолинейны. Ведь все его сатирические стихи от «Прозаседавшихся» и «О дряни» до поздних — «Подлиза», «Ханжа», «Столп», «Помпадур» — это отрицание одного строя нравственных качеств и конфликтных ситуаций и последовательное утверждение новых норм работы, поведения, взаимоотношений.

Подлиза «согрет солнцем нежного начальства» и уже «ему пошли чины», оттого что его «язык на метров тридцать догонять начальство вылез, мыльный весь, аж может бриться, . даже кисточкой не мылясь». Маяковский метит, однако, не только в этого холуя — Петра Ивановича Болдашкина. Он стремится развенчать принцип: «всех радеющих подлизам, всех радетельских подлиз». И построить отношения по закону, не допускающему «архи-разие-рархию», которая легко переходит «в издевательство над демократией». Речь опять же о целом строе человеческих отношений и гармонии нравственных качеств.

У Маяковского есть стихотворения и поэмы («Пятый Интернационал», «Летающий пролетарий»), действие которых целиком пе ренесено в будущее. Они сродни научной фантастике, и прежде всего — жанру социальной утопии. В них он рисует направление жизни из прошедшего в будущее. Человек переселяется в небо. Живет среди планет и звезд. Исчезла теснотища коммунальных квартир и толчея улиц. В Москве — «ни переулка, ни улицы — одни аэродромы и дома». Воображение Маяковского занимала жизнь в воздухе. Космическая история человечества только еще прогнозировалась. У Маяковского были свои идеи, как и для чего переделывать старый мир. Он видел страну с могущественной техникой. «Электрический» коммунизм. Небо, заполненное летательными аппаратами. Корпуса заводов с прозрачными стенами и сводами. Маяковский стоял на пороге научно-технической революции.

Но и здесь поэт рассчитывал не на элементарное накопление материальных ценностей, а на преображение человека. Человек, по его мнению, не может остаться прежним. Цель всех усилий заключалась именно в нем.

Маяковский писал о радости обладания материальным миром. О радости его переделывать. Он показывал преображенный мир, мир как наполненную соками земли чашу.. Как благоустроенную планету, воздушные корабли которой заселили небо, вышли в космос. И он мечтал о человеке-птице, способном высоко летать и далеко видеть. Угадывающем направление, в котором движется жизнь. О человеке с тонкой душевной и умственной организацией.

Принципиальным открытием была крупнейшая поэма Маяковского «Владимир Ильич Ленин». Для Маяковского это поэма о новом человеке, о человеке будущего, который уже жил на земле, прошел земной путь, охватив своей деятельностью самую непосредственную реальность и дальнюю мечту. Выйдя из глубин исторических, стал образцом для времен грядущих. В настоящем же Ленин — воплощение народной воли, олицетворение партии («близнецы-братья»), деятель мирового масштаба.

Ленин самый земной «изо «всех прошедших по земле людей». Но и самый прозорливый, видящий, «землю всю охватывая разом», «то, что временем закрыто». Он «самый человечный человек» и лицо в глубочайшем смысле слова историческое, планетарное. Его ждали десятки поколений, его ждала история, чтобы взвалить на плечи весь груз неразрешенных вопросов. И дождалась — «чернорабочий, ежедневный подвиг на плечи себе взвалил Ильич».

Это

от рабства

десяти тысячелетий.

к векам

коммуны

сияющий перевал.

Так на протяжении всей поэмы в деятельности Ленина будет удивительным образом сочетаться непосредственно данное и планетарное, единичное и неисчислимое, забота о каждом человеке и мысль о миллионах: «Он в черепе сотней губерний ворочал, людей носил до миллиардов полутора. Он взвешивал мир в течение ночи...» И он — «был человек до конца человечьего».

Именно в Ленине Маяковский нашел героя, до предела реалистичного в своей жизни и работе и одновременно воплощающего вековечные мечты целых народов и континентов. Мечты, осуществляемые на деле, обоснованные всем ходом истории-.

Работу поэта новейшего времени — советского поэта — Маяковский хотел построить по такому же образцу. «Я стать хочу в ряды Эдисонам, Лениным в ряд, в ряды Эйнштейнам».

Неисчислимы темы его стихотворений, впрямую соотнесенных со всем, что происходило в стране, что волновало его современников. Неисчислимы объекты его сатирических ударов и положительные примеры прекрасного нового. Но и в том и в другом случае Маяковский не был регистратором, собирателем примет времени. Он утверждал или отрицал, любил или ненавидел.

Среди его последних вещей две сатирические комедии «Клоп» и «Баня». Сколько в них яда, сколько ненависти к нарождающемуся новому мещанству, приспособленчеству и бюрократизму. Однако и в ту и в другую пьесу Маяковский вводит фантастический элемент — меру будущего. Клопа-мещанина он погружает в анабиоз, чтобы отправить пятьдесят лет спустя в зоопарк. А для чиновного бюрократа вызывает машину времени с пассажиром из будущего — Фосфорической женщиной, — унижая его самонадеянные претензии на бессмертие.

Все действительное Маяковский проверяет надвигающимся — ближним и дальним — временем.

Одно из его последних произведений — вступление в поэму «Во весь голос» — это объяснение с современным ему и будущим читателем, сравнимое с «Памятником» Пушкина. Маяковский определил свою поэзию как общественную деятельность (слушайте «агитатора, горлана-главаря»), как непосредственное участие в настоящей и будущей жизни:

Заглуша

поэзии потоки,

я шагну

через лирические томики, как живой

с живыми говоря.

Свои стихи он последовательно противопоставил всякому эстетизму — «ушел на фронт из барских садоводств поэзии». Романсовые красоты, гитарные вздыхания, объективистское изображатель-ство было им сознательно отвергнуто в пользу деятельного участия поэзии в жизни:

Мой стих

трудом

громаду лет прорвет

и явится

весомо,

грубо,

зримо...

Характерно само сравнение стиха с работой, с полезной и долговечно служащей системой водопровода. Дальше оно развито: «страниц войска», «прохожу по строчечному фронту», «поэмы замерли, к жерлу прижав жерло», «кавалерия острот»... Это уже из военного арсенала, из области исторических битв.

Маяковский уверен, что его стих дойдет в коммунистические дали «через хребты веков». И даже если он умрет «как рядовой, как безымянные на штурмах мерли наши», то перевоплотится в общий памятник — «построенный в боях социализм». Маяковский отводит своей поэзии действенную конкретно-историческую роль. «Сто томов партийных книжек» — точно определенная политическая и эстетическая позиция.

Все, что писал Маяковский, по духу и в полную меру художественного совершенства воплощало передовые идеи времени. Он был патриотом социалистического отечества. Активным проповедником советского образа жизни. Интернационалистом. Коллективным героем его поэзии стали пролетарии всех стран, объединяющиеся в борьбе против отжившего мира. Постоянным врагом — мир наживы и капитала с его имперскими притязаниями, подавлением свободы, милитаризмом.

Гражданский пафос не ограничивался для Маяковского актуальностью политической темы, требованиями момента. Ой -был внутренней сущностью его поэзии, его лирикой, новым эстетическим самосознанием. Маяковский давал образец неповторимой цельности художественного мировосприятия, необыкновенной эмоциональной энергии в освоении новой действительности.

Маяковский — один из создателей советской поэзии. Многое из его эстетической программы перешло к другим поэтам, было подхвачено его сверстниками и последователями. Он привил поэзии новую меру социальной активности, новую меру современности. Очертил образы людей и события в их динамике. Передвинул поэта с границы между прошлым и настоящим на границу между настоящим и будущим. Маяковский нашел для поэта такое положение, где он становится реальным участником жизни, не только художником, но и одновременно деятелем по глубинному смыслу своего творчества. Его общественный темперамент, его идейно-творческая позиция, размах его мысли, оперирующей большими социальными и временными масштабами, стали ориентирами для нашей поэзии. Маяковский не только написал стихи и поэмы, высвечивающие новые человеческие типы и отношения, — сам он был личностью, жившей законами, воплощенными в его поэзии. Он явил необыкновенное единство личных человеческих и поэтических качеств. Та борьба, о которой Маяковский писал в своих стихах, была и реальной его борьбой за новую, дением в жизни, ежедневным подвигом.

Источники:Маяковский В. В. Стихотворения. Поэмы. Пьесы./Вступ. статья А. Урбана. Примеч. А. Ушакова, Ф. Пицкель. Оформ. худож. Л. Яценко.—Л.: Худож. лит., 1983.-656 с.

Аннотация: В настоящее издание сочинений В. В. Маяковского вошли избранные стихотворения, поэмы «Облако в штанах», «Про это», «Владимир Ильич Ленин», «Хорошо», «Во весь голос» и другие, пьесы «Клоп», «Баня», а также автобиография поэта «Я сам».

1. Анализ стихотворения «Прозаседавшиеся»
2. Анализ стихотворения «Нате»
3. Анализ стихотворения «Нате!»
4. Анализ стихотворения «А вы смогли бы?»
5. Анализ стихотворения Надоело