Сопутники: В. Вересаев и М. Горький. Часть третья

Для Вересаева на первом месте неукоснительное подчёркивание верности избранному принципу, Горькому же, прежде всего, важна борьба за осуществление этих принципов. Его интересовало общее направление, а не отдельные уклонения с пути. «Жизнь» была первым журналом, в редактировании литературного отдела которого он принимал участие. Отдел этот вскоре завоевал общее признание. В «Жизни» сотрудничали Горький, Чехов, Вересаев, Скиталец, Чириков и многие другие молодые авторы.

«Поссе хочет, - писал Горький И. Бунину, - создать из «Жизни» самый интересный журнал. Это – мечта, но хорошая. И я прошу Вас помочь её осуществлению». Уходить из журнала, в целом интересно и умно ведущего художественный и критический отделы, из-за неудачной статьи Соловьёва не казалось ему справедливым по отношению к читателям и редактору. Он был прав, когда писал: «В каждом журнале есть свой Андреевич, только в одном он – Гриневич, в другом – Потапенко … ничего не попишешь!».

Несовпадение мыслей не вызвало, однако, размолвки. Во время нового приезда в Петербург (февраль – март 1901 года) Горький, по признанию Вересаева, часто встречался с ним. Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.

Принимая активное участие в работе нижегородской организации, автор «Фомы Гордеева» всё более сближался с социал-демократами. Теперь его уже не спрашивают об отношении с марксизму. «Якубович, сидя плечо в плечо со мною, - вспоминал Горький одну из новых петербургских встреч, - заявил, между прочим, что он окончательно убедился в моей заражённости марксизмом и что ,,история никогда не простит мне измены народу,,». Среди петербургских знакомых Вересаев по-прежнему наиболее близок Горькому по своим воззрениям. Видимо, к этому времени относится вспоминавшееся Вересаеву посещение писателя, который спросил его:

«- Вы имеете связь с Петербургским комитетом социал-демократической партии?

- Имею.

- Не можете ли вы ему передать это, - вот!

- И выложил передо мною на стол – три тысячи рублей! Он только что получил деньги за два первых сборника своих рассказов в ,,Знании,,».

«Для того времени эта сумма в бюджете подпольной организации была ошеломляющей».

Связь с революционным движением вызвала репрессии: Горький был арестован в Нижнем Новгороде в апреле, а затем препровождён в Арзамас; Вересаев же в июне 1901 года за принадлежность к группе лиц, ставящих задачу «подготовлять среди молодёжи и рабочих противоправительственных деятелей и агитаторов», был выслан из Петербурга с запрещением жить в столицах сроком на два года. Это прервало его личное общение с Горьким. Но с 1903 года они вновь встречаются в Ялте и на «Средах», организованных Н. Д. Телешовым в Москве. Встреч было немного, не была интенсивна и переписка, но пути писателей продолжали быть близкими. Примечательно одно из писем Вересаева.

В начале 1900-х годов в настроениях Горького порою проявлялись отголоски народнической этики. После закрытия «Жизни» в 1901 году Поссе предпринял попытку продолжить выход журнала за рубежом. Он хотел, чтобы Горький покинул Россию и принял ближайшее участие в новом издании. Тот ответил отказом. «Пойми, - писал он Поссе в январе 1902 года, - отсюда я тебе помогать не буду, к тебе поеду лишь тогда, когда окончательно потеряю возможность работать здесь. Вероятно, этого недолго ждать, к сожалению. Моё искреннейшее убеждение можно выразить так: если бы в данный момент некто Горький был убит где-нибудь во время уличной драки – этот факт был бы более полезен для так называемого русского общества, чем если бы тот же Горький задумал играть в Герцена даже при условии успешного исполнения этой роли … И пока – до поры до времени – оставь меня делать моё дело, а сам делай своё, памятуя твёрдо, что и твоя и моя дороги – обе к одному Риму ведут».

Горький вновь подчёркивает, что его призвание – практическая революционная работа.

Размышления же о том, что гибель известного писателя во время революционных выступлений не будет напрасной, так как всколыхнёт общество, возникали и в дальнейшем, вплоть до 1904 года. Узнав о них, Вересаев встревожился, они справедливо были восприняты им как запоздалый отголосок настроений демократической интеллигенции конца века. Стремления принести себя в «жертву» народу, как стремление, исторически изжившее себя, было показано Вересаевым в повести «Без дороги», принесшей ему первый крупный успех. Вересаев обращается к Горькому с письмом, в которому советует изменить ему своё душевное настроение, ибо надо «цель борьбы видеть не в собственной гибели, а в победе!»

Призыв этот, подобно призыву 1899 года, более ясно определить свою общественную позицию, не мог не взволновать Горького. Весьма характерно в дальнейшем его настороженное отношение к апологии жертвенности в произведениях других авторов. «Сашка Жегулёв» Леонида Андреева не был принят им в первую очередь за истолкование проблемы совести в духе её народнической трактовки. Герой повести был воспринят Горьким, как «всё тот же изжёванный русскою литературою ,,агнец,, - т.е. баран, - приносящий себя в жертву за ,,грехи мира,,». Таким образом, общение с Вересаевым не прошло для Горького бесследно.

На рубеже двух веков художественные искания писателей во многом родственны (проблематика и герой-пролетарий), но в дальнейшем они уже не совпадают столь близко. После 1901 года Вересаев начал отходить от непосредственной революционной работы, что не могло не сказаться на его наблюдениях за общественно-политическими настроениями в среде интеллигентов. Когда в январе 1902 года появилось начало повести «На повороте», которая привлекла внимание читателей своим бодрым тоном, Горький радостно приветствовал её автора.

«Славная вещь! Я прочитал с жадностью и по два раза сцены купанья и прогулки навстречу тучам. Здорово это, весело, бодро, возбуждает желание обнять Вас крепко, и – главное – своевременно это, как раз в пору, как раз Вы пишете о тех, о ком надо писать, для кого надо писать, и о том, о чём надо писать. Молодёжь – боевая, верующая, работающая – наверное, сумеет оценить Вас. Таня у Вас – превосходна! Сергей, Шеметов – всё хороши!»

«Всё растёт и ширится жизнедеятельное настроение, всё более заметно бодрости и веры в людях».

Хорошо улавливая рост этого настроения, Горький был убеждён, что основная задача литературы в усилении этой бодрости. Сам он выступает в это время как автор пьесы «Мещане», герой которой Нил наиболее ярко воплощал эту жизнедеятельность. По своему пафосу и символике отмеченные Горьким сцены напоминали «Песню о Буревестнике», но Горький как бы не замечает это переклички. Для него это не повтор, не следование за пользующимся успехом художественным образом, а удачно уловленная тенденция времени.

В повести много близких Горькому мест, - таков, в частности, волнующий его спор о стихийности и сознательности в рабочем движении, - но в целом Вересаева тревожили иные проблемы. В произведении, посвящённом показу идейного брожения и размежевания в среде интеллигенции, - интерес к этому несомненно сближал двух художников, - основное внимание уделялось не изображению бодрых героев – интеллигентки Тани и рабочего Балуева, а раскрытию психологии бывших оппозиционеров, отступников, приспосабливающихся к новым жизненным условиям. Вересаев ответил Горькому: «Насчёт отзыва боюсь, что Вы в дальнейшем разочаруетесь» и что каждому герою дано своё: «Одному дано летать в небо, а другому суждено, стоя на земле, хлопать не поднимающимися крыльями и мучительно ломать голову над вопросом, как это вот другие летят в воздух, и ничего, не падают». И если взор Горького привлекали стремящиеся в небо, то Вересаев предпочитал изображать других, стоящих на земле героев.

Перекличку с Горьким в начале века можно встретить и в ряде других произведений Вересаева. Так, например, они близки в освещении взаимоотношений читателя и писателя («На эстраде» Вересаева и «О писателе, который зазнался» Горького). Анализируя вересаевский рассказ, А. В. Луначарский писал: «Пусть же кто-нибудь трубит зорю и боевые марши: есть читатель, который хочет этого. Господа писатели, этот читатель хочет делать большое дело, - посветите ему!». Таких читателей повёл за собою Горький, Вересаев же, соприкасаясь с ним в темах и освещении ряда проблем, не стал певцом революционного действия. Поставив в центре своего творчества судьбы интеллигенции, он в 1900-е годы изображал главным образом её идейное падение («На повороте», «К жизни»). Горького-психолога привлекает более тип Нила, Вересаева – тип Петра Бессеменова. Свою задачу Вересаев видел в разоблачении идейного мещанства, и в этом достиг много.

1. Сопутники: В. Вересаев и М. Горький. Часть четвёртая.
2. Сопутники: В. Вересаев и М. Горький. Часть первая
3. Сопутники: В. Вересаев и М. Горький. Часть вторая
4. Максим Горький и журнал «Северный вестник». Часть третья.
5. Максим Горький и журнал «Северный вестник». Часть первая.