Сочинение на тему Автобиографическое начало в повести Гоголя «Портрет»»

Поэтому "автобиографическое начало в творчестве Гоголя" – это не только связь его творчества с внешними событиями, а отражение в произведениях его собственной духовной жизни. Как только Гоголь понял, что вся жизнь человека должна стать стремлением к Богу, совершенствованием себя ради Бога, он стал относиться к писательству как к определенному служению. Гоголь старался отразить в своих произведениях собственный духовный опыт. Об этом он писал в "Авторской исповеди»: «Я поместил кое-что из этих проделок над самим собой из желания добра". В настоящей работе предполагается собрать воедино то, что было написано на эту тему у других исследователей, а также попытаться посмотреть на творчество писателя с точки зрения православного христианина, то есть так, как его видел сам автор. В одной из «Петербургских повестей» Гоголя «Портрет» ярко отразилось автобиографическое начало. В «Портрете» Гоголь высказал свои взгляды на искусство, свое отношение к творчеству, которое потом мы встречаем в других его произведениях. Н. Котляревский в статье «Художественное, философское и автобиографическое значение повести «Портрет»« писал, что Гоголь «стремился передать читателю впечатления истинного, высокого вдохновения и искусства» и выразил наиболее полно те мысли , которые были высказаны им в предыдущих статьях об искусстве («Портрет» — славословив искусства и более полное художественное повторение тех мыслей, какие Гоголь высказывал в своем гимне скульптуре, живописи и музыке, в своем воззвании к гению, в статье о Пушкине и в других своих лирических излияниях» . Котляревский считал, что в «Портрете» выражены две мысли, отличающие его от других повестей того времени и важные для всего творчества Гоголя. Первая мысль связана с размышлениями художника над границами приближения искусства к действительности: «Не служит ли искусство самому греху, когда так правдиво его воспроизводит?», вторая — о религиозном призвании искусства («:…Он думал, что он совершил тяжкий грех, отдавшись свободно своему вдохновению, он верил, что на нем лежит обязанность искупить все им сотворенное новой творческой работой и он у Бога также просил вдохновенья, чтобы Он помог ему на новом пути уже не просто воспроизведения действительности, а ее воссоздания в идеальных образах» . Далее Котляревский утверждает , что «постом и молитвой замаливал и Гоголь свой грех реалиста-художника» . Н. Г. Машковцев в книге «Гоголь в кругу художников» высказывал такую мысль, что «Портрет» и «Невский проспект» составляют как бы диптих на основании того, что их черновики идут в одной тетради параллельно. Машковцев сравнивал профессора Чарткова с художником Венециановым, с которым Гоголь познакомился в конце тридцатых годов, поскольку слова учителя Чарткова, обращенные к нему, были похожи на то, что говорил своим ученикам Венецианов. А прототипом художника, удалившегося в Италию для совершенствования своего таланта он считал А. А. Иванова. Н. Г. Машковцев отмечал, что в первой редакции «Портрета», напечатанной в 1835 году в сборнике «Арабески», преобладают фантастический и эсхатологический элементы, а во второй редакции, вышедшей в «Современнике» за 1842 год, более освещены вопросы, связанные с художниками и их жизнью. В образе ростовщика он увидел прежде всего власть денег, с помощью которой сатана держит в своих руках мир. Гоголь с ранней юности был знаком с различными видами искусства, в том числе, с живописью. Понятие об изящных искусствах он получил еще в Нежине. В Нежинской гимназии был хороший учитель рисования К. С. Павлов. Исследователь творчества Гоголя П. А. Кулиш в «Опыте биографии Н.В. Гоголя» писал: В гимназии было тогда и до сих пор (в Лицее)есть несколько хороших пейзажей, исторического стиля картин и портретов. Вслушиваясь в суждения о них учителя рисования , человека необыкновенно преданного своему искусству, и будучи подготовлен к этому практически, Гоголь уже в школе получил основные понятия об изящных искусствах, о которых впоследствии он так сильно, так пламенно писал в разных статьях своих, и уже с того времени предметы стали обрисовываться для его глаза так определительно, как видят их только люди, знакомые с живописью» . «Я всегда чувствовал маленькую страсть к живописи», писал Гоголь о себе в статье «Несколько слов о Пушкине», напечатанной в сборнике «Арабески»(т.7, с.263). Гоголь делал успехи в рисовании. Так, в письме к родителям из Нежина от 22 января 1824 года, он просил их прислать рамки для картин, сделанных им пастелью. Позднее Гоголь занимался и в Академии художеств. В Риме, который он посетил в конце тридцатых годов, Гоголь близко столкнулся с жизнью художников, с миром искусства. Почти все его письма римского периода дышат этими впечатлениями. Так, 15 апреля 1837 года н. ст, он писал А. С. Данилевскому о Рафаэле, чье имя не раз упоминается и в «Портрете» : В магазинах только Оссия да антики. Но зато для наслаждений художнических Ты не можешь себе дать никакой идеи, что такое Рафаэль. Ты будешь стоять перед ним, также безмолвный и обращенный весь в глаза, как ты сиживал некогда перед Гризи» ( т.9, с. 104). В другом письме к А. С. Данилевскому от 5 февраля 1839 года н. ст. Гоголь писал и о своих занятиях: «До сих пор я больше держал в руке кисть, чем перо. Мы с Жуковским рисовали на лету лучшие виды Рима.» ( т.9, с. 124). В повести изображается судьба молодого художника Чарткова, начавшего трудиться над своими этюдами и рисунками в бедности, почти нищете. Эта бедность была хорошо знакома молодому Гоголю. В письме к матери от 30 апреля 1829 года он рассказывал, что ему не хватает денег на проживание в четырехэтажном доме « каретного мастера Иохима», поэтому он и решил взяться за литературные труды («Как в этом случае не приняться за ум, за вымысел, чтобы добыть этих проклятых, подлых денег вот я и решился….»(т.9, с. 24)). В этом письме он просил у матери прислать ему что-нибудь об «обычаях и нравах малороссиян», так как вскоре им были напечатаны «Вечера на хуторе близ Диканьки». Гоголь понимал, как трудно было молодому художнику, еще никому не известному, развивать свой талант так, как он считает нужным и при этом зарабатывать деньги. О таких талантах он писал к Шевыреву 8 сентября 1847 года н. ст.: «Еще прошу особенно тебя наблюдать за теми из юношей, которые уже вступили на литературное поприще. В их положение хозяйственное стоит, право, взойти. Они принуждены бывают весьма часто из-за дневного пропитания брать работы не по силам . Сколько ночей он должен просидеть, чтобы выработать себе нужные деньги, особенно если при этом сколько-нибудь совестлив и думает о своем добром имени !» (т.7, с. 570). Подобное состояние художника Гоголь описал в первой редакции «Портрета»: «Его грызла совесть; им овладела та разборчивая, мнительная боязнь за свое непорочное имя, которая чувствуется юношею, носящим в себе благородство таланта…» (т.7, с. 280). Трагическая судьба Чарткова близка судьбам двух знакомых автора, Беранжера и Близнецова, о которых он рассказывал А.С. Данилевскому в письме от 2 мая 1831года: «С друзьями твоими, Беранжером и Близнецовым, случились несчастия. Первый долго скитался без приюта и уголка, изгнанный из ученого сообщества Смирдина неумолимым хозяином дома, вздумавшем переделывать его квартиру. Три дня и три ночи не было вести о Беранжере; наконец, на четвертый день увидели на окошках дому графини Ланской (где были двери). Хозревов на белых лошадях, а бедный Близнецов сошел с ума» ( т.7, с. 569).Изображение персидского принца Хозрев-Мирзы фигурирует в обоих редакциях «Портрета». Само место жительства Чарткова выбрано Гоголем не случайно: на Пятнадцатой линии Васильевского острова в Петербурге обыкновенно жили художники по причине соседства с Академией. В первой редакции «Портрета» в описании кладовой ростовщика Петромихали автор упоминает бриллиантовый перстень бедного чиновника, «получившего его в награду неутомимых своих трудов». Это — автобиографическая деталь, так как, согласно «Послужному списку Н. В.