Сочинение на тему Разработки лингвистики братьями Гримм

Во время своего пребывания в Вене в 1812—1815 годах Якоб Гримм успешно занимался и славянскими языками, особенно чешским. Его советчиком при этом был словенец Ерней Копитар, уже несколько лет работавший в Венской придворной библиотеке. Он не только облегчил Якобу доступ ко всем историческим источникам в библиотеке и к трудам по вопросам славянской филологии, написанным славянскими авторами, но стал также посредником между братьями Гримм и своим учителем Добровским. Переписка между Якобом Гриммом и Копитаром, которую Макс Фасмер собрал в объемистый том, показывает, что этих двух ученых в 1814—1815 годах связывали дружеские отношения. Копитар обратил также внимание Якоба Гримма в бытность его в Вене на богатство сербской народной поэзии и на ее замечательного собирателя Вука Стефановича Караджича. Под влиянием Копитара Караджич в 1814 году напечатал небольшой сборник сербских народных песен, вслед за чем Якоб приобрел также знание сербского языка. Он писая благожелательные рецензии на труды Караджича и в мае 1815 года предложил Копита ру послать и Караджичу тоже призыв к собиранию народной поэзии, составленный и подписанный им в Вене за месяц до этого. Этот циркуляр стал началом оживленной переписки между Якобом Гриммом и Вуком Караджичем и привел в дальнейшем к частым посещениям Караджичем братьев Гримм в Берлине — ведь Вильгельм Гримм тоже принимал живое участие в обмене мнениями и сотрудничестве со славянским другом своего брата, старавшимся собрать и спасти памятники народной поэзии. Эти отношения заметно укрепило то обстоятельство, что Якоб Гримм перевел на немецкий язык написанную Караджичем а 1814 году сербскую грамматику и в 1824 году ее издал. Гёте, чье внимание Копигар тоже привлек к этому сербскому исследователю и собирателю народных песен, воспользовался предисловием Якоба Гримма к сербской грамматике для написания собственной статьи о сербских песнях. «Караджич не остался неизвестным и такому человеку, как Вильгельм фон Гумбольдт, опять-таки благодаря Копитару и Гримму… Стараниями Якоба Гримма Караджич, кроме всего прочего, стал членом Гёттин-генского королевского научного общества (с 1824 года), а также Прусской академии наук (с 1850-го)». Караджич впервые посетил Германию в 1823 году. Якобу Гримму удалось склонить издательство «Брейт-копф и Гертель» в Лейпциге к изданию сборника сербских народных песен. В Вене их печатать запретили из опасений перед Турцией, но прежде всего потому, что в этом видели поощрение национального самосознания угнетенных сербов. Караджич побывал также в Касселе у братьев Гримы и поехал дальше, через Гёттинген в Веймар, где он был принят Гёте, не в последнюю очередь благодаря рекомендательному письму Якоба Гримма. Когда он затем приехал в Йену, философский факультет тамошнего университета присвоил ему степень доктора. «В 1823—1824 годах вышло новое издание песен в трех томах. На это объемистое издание Гримм написал обстоятельную рецензию, а следом за ней вторую — на появившийся в 1833 году четвертый том. Лишь из этих рецензий мировая научная и литературная общественность узнала не только о художественном и научном значении сербских песен, но и о новых воззрениях на народную песню вообще» — пишет Иржи Горак. Со времени первого сербского восстания 1804 года освободительное движение сербов привлекало к себе большое внимание в Европе, и особенно в Германии, интересовался им и Гёте. «Тем не менее вряд ли какой-нибудь другой иностранный ученый так способствовал идейному обоснованию дела югославов, как Якоб Гримм, восторженно относившийся к сербской национальной культуре». На втором же общем собрании Сербского научного общества в 1849 году Якоб Гримм был избран его членом-корреспондентом. Мы могли бы назвать еще немало известных славянских фольклористов, историков языка и литературы, если бы хотели более или менее полно отразить влияние братьев Гримм на развитие славянской фольклористики, а тем самым и национального самосознания славянских народов, но ограничимся немногими именами, опираясь на статью Иржи Горака в юбилейном сборнике Института немецкого фольклора, посвященном столетию со дня смерти Якоба Гримма в 1963 году. Так, например, молодой чешский историк Франтишек Палацкий и его друг словак Ян Благослав Бенедикт начали собирать народные песни, один в Моравии, другой в Словакии. «К ним присоединился молодой словак Павел Йосеф Шафарик (1795—1861), который с 1815 по 1817 год был студентом Йенского университета и с удивительным энтузиазмом следил прежде всего за прогрессом в изучении древней истории и культуры германских народов, а также мифологии и народной поэзии». Открытием в славистике явились в особенности его «История славянского языка и литературы со всеми наречиями», вышедшая уже в 1826 году, и его основной труд «агог1П105п зкууапзкё» («Славянские древности»), изданный в Праге в 1837 году и вскорости переведенный на многие языки (немецкий перевод: Лейпциг, 1843—1844 год). «Следуя за Гриммом, он был убежден, — рассуждает Иржи Гора к, — что у древних славян, как и у других народов, существовал особый класс образованных и ученых людей, культивировавших высокую национальную поэзию ». Многие более молодые чешские ученые тоже сознавали себя, как и Шафарик, последователями Якоба Гримма, например, ученик последнего Карел Яромир Эрбен, зачинатель научного исследования чешской народной сказки. По мнению Горака, он был приверженцем Якоба Гримма не только по своим научным убеждениям, «но, несомненно, также по велению сердца: его покорила артистическая и моральная высота личности Гримма, поскольку она была свойственна и ему самому». Кассельские годы творчества бмли «плодотворнейшим временем» в жизни братьев Гримм еще и в том смысле, что за этот период произошло их превращение из почитателей и собирателей народной поэзии прошлого в первооткрывателей и основоположников научных дисциплин; они стали выдающимися исследователями почти во всех областях новейшей филологии, включая и этнографию.