Сочинение на тему Герцен блестящий публицист философ талантливый критик»

Александр Иванович Герцен родился в Москве накануне Отечественной войны 1812 г. Его «колыбельной песней», «детскими сказками». (4, 20) были, как он сам отмечал, рассказы о пожаре Москвы, о героизме русских войск, народа. Память о войне 1812 г. стала одним из факторов формирования патриотических чувств будущего писателя. Большую роль в духовном развитии Герцена сыграло знакомство с вольнолюбивой лирикой Пушкина и поэзией декабристов. Казнь руководителей декабристского восстания разбудила душу юного Герцена от «ребяческого сна». В 1827 г. на Воробьевых горах (ныне Ленинские) «в виду всей Москвы» Герцен «присягнул» вместе с Н. П. Огаревым «пожертвовать своей жизнью в борьбе за свободу отчизны» (4, 76). Герцен, как и Белинский, шел от идеализма к материализму. Но ему удалось избежать «примирения» с действительностью, хотя все поиски были направлены на ее познание. Он глубоко изучил философию Канта, Шеллинга, Гегеля, но не был удовлетворен абстрактностью их построений, оторванностью от реальной жизни. Основное назначение философии Герцен видел в пробуждении активных революционных сил общества. Этим целям не могла служить идеалистическая философия Канта и Гегеля. Герцен склоняется к материализму, обогащая его, в отличие от Фейербаха, диалектикой. Диалектику Герцен наследовал у Гегеля, но в противовес Гегелю он подводил под идею развития материалистическую базу. Диалектический метод познания действительности Герцен считал «алгеброй революции» , что явилось большим завоеванием русского мыслителя. Ленин дал высокую оценку философским взглядам Герцена: «Первое из «Писем об изучении природы» — «Эмпирия и идеализм»,— написанное в 1844 году, показывает нам мыслителя, который, даже теперь, головой выше бездны современных естествоиспытателей-эмпириков и тьмы тем нынешних философов, идеалистов и полуидеалистов. Герцен вплотную подошел к диалектическому материализму и остановился перед — историческим материализмом» . Следствием этой «остановки» было то, что, проникаясь идеями революции, демократии и социализма, Герцен не «мог видеть», как говорил Ленин, «революционного народа» В 40-е годы он еще надеется на передовое дворянство, ему кажется, что оно сможет стать основной революционной силой в России. И все же это заблуждение не помешало Герцену развернуть в 40-е годы блестящую критику основ помещичьего строя в повестях «Сорока-воровка», «Доктор Крупов», в романе «Кто виноват?». Вместе с Белинским Герцен ведет активную борьбу с либералами и реакционерами всех мастей. январе 1847 г. Герцен и его семья выезжают за границу, во Францию, где назревали революционные события. Свои надежды на близкую победу демократии и социализма Герцен, как и многие передовые деятели его времени, связывал с активностью «третьего сословия» — буржуазии. Но его подстерегали жестокие разочарования. Революционность буржуазии оказалась мнимой. Французская буржуазия пошла на сговор с реакцией и предала интересы пролетариата. Июньская революция 1848 г. в Париже была потоплена в крови. Не поняв до конца смысла происшедшего, Герцен теряет веру в революцию. Он проклинает буржуазию и мещанство, приходит к выводу о том, что Европа не- способна решить вопросы социального переустройства. Ему даже кажется, что у цивилизации нет перспектив: «Меня просто ужасает современный человек... (...) весьма вероятно, что будущие поколения выродятся еще больше, еще больше обмелеют, обнищают умом и сердцем...» (3, 322). Духовная драма Герцена «была — по словам Белинского — порождением и отражением той всемирно-исторической эпохи, когда революционность буржуазной демократии уже умирала (в Европе), а революционность социалистического пролетариата еще не созрела» Герцен тяжело переживает крах своих иллюзий («С того берега», 1847—1850) —иллюзий буржуазного демократизма. Он понимает, что пришедшая к власти буржуазия «не поступится ни одной из своих монополий и привилегий», что у нее «одна религия — собственность» (3, 63), однако мысль о справедливом социалистическом обществе по-прежнему волнует его. В поисках силы, которая могла бы осуществить построение нового общества, Герцен обращается к русскому крестьянству. «Человек будущего в России,— пишет он в статье «Русский народ и социализм»,— мужик, точно так же, как во Франции работник»2. После 1848 г. Герцен «видел «социализм» в освобождении крестьян с землей, в общинном землевладении...» 3. Это была новая иллюзия, но она поддерживала веру Герцена в Россию и сообщала мощные импульсы его революционной деятельности. Герцен считал, что Россия первая придет к социализму через крестьянскую общину, минуя капиталистический путь развития. Как видим, он ошибся не в конечных прогнозах, а в способах их осуществления. Здесь Герцен разделил участь всех русских революционеров XIX в., которые исходили из упований на крестьянские массы, а не на пролетариат. Взгляды Герцена легли в основу народнической теории. Однако Герцен на голову выше своих последователей. Он был чужд авантюризма. Ленин писал, что в конце своей жизни Герцен «обратил свои взоры... к Интернационалу» Маркса. Он «боролся за победу народа над царизмом, а не за сделку либеральной буржуазии с помещичьим царем» 2. В этом сильная сторона его социалистических идей. В 1852 г. Герцен прибыл в Лондон, а в 1856 г. к нему приехал Огарев. «Герцен создал вольную русскую прессу за границей — в этом его великая заслуга»,— писал Кондратий Федорович Рылеев. Альманах «Полярная звезда» (1855— 1869; название взято от известного журнала декабристов) и газета «Колокол» (1857—1867) представляют собой уникальные образцы русской бесцензурной политической печати. В «Полярной звезде» были опубликованы многие материалы, касающиеся русской истории (документы об убийстве Петра III и Павла I), запрещенное в России «Письмо» Белинского к Гоголю, стихи антиправительственной направленности, пламенные статьи Герцена и его соратника Огарева. «Колокол» ставил своей целью бичевать все «смешное и преступное, злонамеренное и невежественное»3 (8, 21) в России. Газета имела широко разветвленную сеть корреспондентов, которые сообщали о фактах вопиющего беззакония, совершаемых помещиками и правительством. Тайное становилось явным. «Колокол» распространялся в России подпольно. Тираж газеты доходил до двух с половиной тысяч экземпляров. О ней знали и при дворе. Александр II ненавидел газету Герцена, в которой царское правительство не раз именовалось «преступным» и «противонародным».