Анализ произведения Финансист. Драйзер. Т.

Если сравнивать между собой зарубежных писателей XX столетия по степени их популярности в России, то Драйзер займет, пожалуй, одно из первых, если не первое место Наше знакомство с его сочинениями случилось в 1925 г., И началось оно странным образом —- не с его знаменитых романов, а с рассказа «Негр Джефф», ныне почти позабытого. С тех пор прошло без малого шестьдесят лет. Количество изданий Драйзера на русском языке неудержимо растет, не обнаруживая тенденции к сокращению. В 1928 г. начало выходить первое собрание его сочинений (в 13 томах), в 1950 г. — второе (в 12 томах), в 1955 г. — третье, в 1973 г.— четвертое... Количество изданий отдельных произведений, сборников, журнальных публикаций почти не поддается учету: тиражи исчисляются миллионами экземпляров.

Сегодня издательствам, берущимся за выпуск сочинений Драйзера, не понадобится компьютер, чтобы выяснить, сколько экземпляров требуется для удовлетворения читательского спроса. Сколько ни издай, все мало. Как это ни парадоксально, но у нас есть все основания считать, что мы ценим Драйзера выше и понимаем лучше, чем американцы. И уж, во всяком случае, мы читаем его больше и чаще. Для нас Драйзер — пролагатель новых путей в литературе, открыватель новых миров в жизни, писатель безоглядно смелый, честный и бескомпромиссный. Мы можем только согласиться с Г. Менкеном, который писал после смерти Драйзера в 1945 г.: «Он был великий художник, ни один другой американец его поколения не оставил такого прочного и прекрасного следа в нашей национальной словесности. Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.

Американская литература до и после его времени отличается почти так же, как биология до и после Дарвина». «Русский Драйзер» — явление значительное и важное в нашем духовном мире. Книги великого американца читаются у нас по-прежнему с неослабным интересом, помогая нам понять Америку, мир, человека и доставляя высокое художественное наслаждение. Если попытаться выразить одним словом наше представление о Драйзере-художнике, то, пожалуй, трудно подобрать что-нибудь более удачное, чем название одного из его романов — «Титан».

Теодор Драйзер (1871 — 1945) прожил долгую жизнь, почти целиком отданную литературному творчеству. Его наследие поражает своей обширностью и разнообразием. Драйзер писал стихи, пьесы, статьи, очерки, эссе, рассказы, повести, романы, репортажи, рецензии и критические заметки. Сочинения его многочисленны и неравноценны. Как поэт и драматург Драйзер не оставил следа в литературе. Многие его рассказы и очерки справедливо позабыты. Сегодня к ним обращаются лишь биографы да историки литературы. Очевидно, что центральным ядром в творческом наследии Драйзера, обладающим непреходящей историко-литературной и эстетической ценностью, являются его романы. Их всего восемь: «Сестра Керри» (1900), «Дженни Герхардт» (1911), «Финансист» (1912), «Титан» (1914), «Гений» (1915), «Американская трагедия» (1925), «Оплот» (1946, издан посмертно), «Стоик» (1947, издан посмертно).

Появление каждого из романов Драйзера вызывало целую бурю в американской литературной критике. Писатель отказывался следовать «правилам игры», нарушал все общепринятые «нормы» литературного творчества. Он писал о том, что полагалось запретным для искусства, писал с откровенностью, приводившей в содрогание благопристойных критиков, позволял себе вскрывать истинное содержание нравственных ценностей, аксиоматически принятых в буржуазном обществе. Он высказывал суждения и оценки, повергавшие почтенную публику в состояние шока. Драйзер не щадил никого и ничего. Он утверждал принципиальную трагичность судьбы каждого рядового американца и обвинял в этом социальную систему. В поисках решения кардинальных проблем национальной жизни писатель сближался с идеологией пролетариата, что привело его логически к вступлению в Коммунистическую партию США—шаг, которого и сегодня американская критика не может ему простить.

1945 гг. и с 1945 г. по настоящее время. Скажем сразу, что ни на одном из этапов критика не могла игнорировать творчество Драйзера. Каждый из его романов был слишком значительным явлением, вызывал слишком мощный общественный резонанс, чтобы можно было обойти его вниманием. Драйзер никогда не мог пожаловаться на недостаток интереса со стороны критиков. Но интерес этот, как правило, был недружелюбным.

На первом этапе романы Драйзера подвергались уничтожающей критике, исходя преимущественно из соображений морального порядка. Драйзеру не могли простить вторжения в запретные области, жестокого разоблачения фальши, лицемерия, ханжества нравственных устоев буржуазного общества. На втором — критика сосредоточилась в основном на идеологических аспектах творчества писатели, на его социальных теориях, политических симпатиях. Особенное Не удовольствие со стороны буржуазной критики вызывала деятельность писателя в поддержку американского рабочего класса, в защиту Советской России, его непримиримые выступления против фашизма (европейского и американского). Настойчивый интерес к марксизму, к идеям социалистического переустройства общества, который Драйзер обнаружил на склоне жизни и который привел его, в конечном счете, к вступлению в Коммунистическую партию, приводил многих американских критиков, даже тех, кто прежде был благожелательно настроен по отношению к писателю, в неописуемую ярость. Третий этап начинается с момента смерти Драйзера. Писатель завершил свой путь. Теперь уже бесполезно было полемизировать с ним, опровергать его или наставлять на «путь истинный». Стало очевидно, что творчество Драйзера, взятое целиком, — огромной важности явление в истории американской культуры XX столетия. Это явление следовало изучать, и критика приобрела более академический характер. Тем более что дерзкие вторжения в запретные области (например, физиологические аспекты человеческого бытия) не могли уже более раздражать критиков, поскольку сами эти области перестали быть запретными. Что там говорить, Драйзер с его «деликатными» описаниями любовных авантюр Фрэнка Каупервуда или Юджина Витлы на фоне нынешней литературы, балансирующей на грани порнографии, выглядит робким провинциалом.

Сегодня изучение Драйзера в США идет в основном по двум направлениям — биографическому и эстетическому. Теперь уже ясно, что в массе своей американские критики успеха не достигли. Можно назвать два-три удачных исследования, подобных монографии Фрэнсиса Матиссена, и это все.

Биографы тщательнейшим образом собирают мелкие подробности жизни Драйзера, сведения о его друзьях, родственниках, о состоянии его финансовых дел, о его женах и любовницах, о разного рода ссорах и спорах, в которые он оказывался втянут. В написанных ими биографиях есть все, включая мельчайшие подробности быта, но, как справедливо заметил старейшина американских критиков Малькольм Каули, нет главного — самого Драйзера. Они нисколько не помогают нам понять «феномен Драйзера». Красноречивым образцом такого рода биографий можно счесть сочинение У. Сванберга, вышедшее в 1965 г.

Критики «эстетического» направления сосредоточили свои усилия на «антилитгратурности» творчества Драйзера, на установлении погрешностей в языке его сочинений, их стиле, на громоздкости сюжетов, неразработанности характеров и т. п. Они довольно убедительно показали, что Драйзер небрежен в языке, вплоть до погрешностей против грамматики, что ему недостает вкуса, что он бывает не в ладах с логикой, что стиль его сочинений лишен изящества и отшлифованности, что ему не хватает образованности, что во многих случаях поступки его героев недостаточно мотивированы, и вообще с психологией у него дела обстоят неважно, что в некоторых своих понятиях и суждениях Драйзер примитивен. Они охотно и часто противопоставляют Драйзера его выдающимся современникам — от Джеймса и Хоуэллса до Андерсона и Хемингуэя и неизменно приходят к выводу: Драйзеру не хватало таланта. При этом все они ссылаются . на слова самого Драйзера, который заметил как-то, что недоволен своими книгами и что все их, в сущности, следовало бы переписать. Им, естественно, возражали ценители творчества Драйзера: помилуйте, как же так? Драйзер — один из самых читаемых американских авторов XX столетия. Его книги заложили фундамент нового развития ' национальной литературы, определили ее направление на многие десятилетия вперед. Свой долг Драйзеру признают все крупнейшие писатели новейшего времени! Этот спор, по-своему мудро, разрешил Малькольм Каули, который в своей рецензии на книгу Сванберга выразился примерно следующим образом: не ссорьтесь, джентльмены. Драйзер — это «необтесанный» гений, не облагороженный и не подкрепленный талантом, но— гений. Он — наш великий примитив! Насчет «примитива». Дау-ли, пожалуй, перестарался, но в целом был прав. Он только не сказал, в чем именно заключается гений Драйзера.

Гений Драйзера, при всей его оригинальности и необычности, был в общем традиционен для Америки. История американской национальной культуры складывалась таким образом, что на протяжении многих десятилетий главная задача великих американских писателей заключалась в том, чтобы «открывать Америку».

Напомним, что американское государство создали иммигранты из разных стран Европы, расселившиеся вдоль узкой полосы Атлантического побережья обособленными колониями. Они сохраняли свои нравы, обычаи, язык, культуру, плохо знали друг друга и совсем не знали огромных территорий континента к западу от Аллеганских гор. Горные хребты, каньоны, леса, пустыни, прерии, реки п водопады оставались долгое время великой загадкой, окутанном дымком легенды Они мало что знали об индейцах — коренных жителях страны, с которыми вели кровавую войну на истребление. Население Америки росло в основном за счет притока перебеженцев из Европы. Вновь прибывшие иммигранты были еще более невежественны относительно своей новой родины, знали о ней еще меньше. И это касалось не только «географии» континента, но также истории Америки, ее общественно-политических установлений, государственной структуры, нравов и т. д. Даже на рубеже XVIII и XIX веков, когда страна уже освободилась от колониальной зависимости, когда сформировалось новое самостоятельное государство — Соединенные Штаты, в сознании американцев все еще отсутствовала общая концепция Америки как единого комплекса естественно-географических, этнологических, социально-исторических, политических и нравственно-психологических моментов, образующих само понятие «Америка». С этим, кстати, была связана сложность и замедленность становления нации и формирования национального сознания в Соединенных Штатах.

Нет ничего удивительного в том, что на ранних этапах своего существования американская литература оказалась вовлеченной в мощный поток «нативизма» — культурного и литературного движения, смысл и пафос которого заключался в художественно-философском освоении Америки, ее природы, истории, общественных и политических институтов, нравов и обычаев. Великими «нативистами» были Ирвинг и Купер, Готорн и Мелвилл, Брет Гарт и Твен и многие другие гении XIX столетия. Каждый из них открывал «свою» Америку, которая становилась частью, аспектом, элементом национальной жизни, национального сознания.

Во второй половине XIX века стало, однако, очевидным, что «открыть Америку» раз и навсегда невозможно. Темпы развития экономической, социальной, политической жизни страны, в особенности после Гражданской войны J861 — 1864 годов, были столь высоки, что буквально в считанные десятилетия Америка неузнаваемо изменилась и весьма мало напоминала Америку Ирвинга, Купера или Готорна. К концу столетия она превратилась в страну концентрированного производства и капитала, в страну банков и монополий, трестов и картелей. Происходило стремительное сосредоточение богатства на одном полюсе и чудовищной бедности на другом. Возникла многомиллионная армия фабрично-заводских пролетариев. Безработица сделалась национальным бедствием. К этому же времени относятся и первые значительные организованные выступления американского пролетариата. Коррупция в органах государственной власти — от городских муниципалитетов до федерального конгресса — достигла чудовищных масштабов. Иными словами, американский капитализм вступил в монополистическую стадию развития.

Это была уже другая, «новая» Америка, и ее следовало «открывать» заново. Задача была не из легких. Переход совершался быстро, но не одномоментно. Чтобы уловить характер перемен, их значимость, оценить их важность, отделить главное от второстепенного, окинуть взором всю картину и разглядеть «новую» Америку в ее типических чертах, требовался особый дар, неповторимый склад ума, способный к анализу, синтезу и обобщению. Более того, нужно было не только умение увидеть и понять, но еще и способность пересоздать увиденное в художественных образах, выстроить художественный мир, который адекватно и выпукло отражал бы мир реальный. Всем этим обладал Теодор Драйзер. В этом, собственно, и состоял его гений.

Открывая и художественно пересоздавая «новую» Америку, Драйзер, фигурально выражаясь, «работал топором». Ему было не до тонкостей стилистической отделки, не до углубленной психологической разработки характеров и мотивировок, не до поэтических описаний или органической сбалансированности повествовательной структуры. И дело не в том, что он «не мог». Многолетний опыт редакторской работы Драйзера, как, впрочем, и некоторые его сочинения, свидетельствуют о том, что он умел, когда надо, быть превосходным стилистом, виртуозом, владевшим всем мыслимым набором художественных средств. Просто он не стремился к этому в своих крупных полотнах. То, что он создавал в своих романах, была сама жизнь. Она не нуждалась в специальной отделке во имя правдоподобия. Она была описана грубо, неизящно, порой небрежно, но все равно это была жизнь. Лучше всего литературную специфику своего метода Драйзер определил сам, когда сказал о «Сестре Керри»: «Это книга, близкая к жизни. Она создана не как пример литературного мастерства, а как картина общественных условий, обрисованная так просто и сильно, как позволяет английский язык... Когда она попадет к народу, он поймет, потому что это рассказ о действительной жизни, об их жизни»'.

В своих усилиях открыть, показать и разоблачить «новую» Америку Драйзер был не одинок. Рядом с ним работали Фрэнк Норрис, Стивен Крейн, Хемлин Гарланд, Джек Лондон, Эптон Синклер и целая компания «разгребателей грязи» во главе с Линкольном Стеффсисом. Американская критика именует их «натуралистами», что хоть и не совсем точно, но в целом не лишено оснований. Они были (Натур! листами» в духе Эмиля Золя, с его острым социальным зрением, разоблачительным пафосом и стремлением выявить природу социального поведения человека.

Драйзер был бесспорно самой крупной фигурой среди своих соратников. Он сделал далеко не все, что мог бы, по он проложил новый путь в литературе. Мы можем смело утверждать, что американский реализм XX столетия начинается именно с Драйзера. Уже в годы первой мировой войны многие американские писатели признали в нем патриарха и первопроходца. В апреле 1916 г. Шервуд Андерсон писал о нем:

«Теодор Драйзер стар — он очень, очень стар. Я не знаю, сколько лет он прожил, может быть, тридцать, а может быть, пятьдесят, но он очень стар... Когда Драйзер уйдет, мы будем писать книги, много книг. В книгах, которые мы напишем, будут присутствовать все те качества, которых недоставало Драйзеру. У нас будет чувство юмора, а ведь всем известно, что у Драйзера нет чувства юмора. Более того, у нас будет изящество, легкость мазка, мечты о красоте, прорывающейся сквозь оболочку жизни.

Да, у тех, кто пойдет за Драйзером, будет многое такое, чего у него не было. Чудо и красота Драйзера в том, что все это у нас будет благодаря ему...

Тяжелы ноги Теодора. Как легко разнести его книги «в пух и прах», посмеяться над ним. Но... топ, топ, топ — это шагает Драйзер, грузный и старый. Ноги Драйзера прокладывают нам путь, грубые, тяжелые ноги. Они шагают через пустыню, прокладывая тропу. Со временем тропа превратится в проспект с арками над головой и изящными шпилями, пронзающими небо. И дети будут бегать по этой улице, крича друг другу: «Посмотри на меня!», позабывши о ногах Теодора.

Людям, которые пойдут за Драйзером, предстоит сделать многое. Их путь будет долог. Но, благодаря Драйзеру, нам в Америке не придется прокладывать дорогу через пустыню. Это сделал Драйзер».

В концепции Америки, предложенной Драйзером, отчетливо обнажены два полюса — полюс бедности и полюс богатства. Внутренняя динамика его романов неизменно сопряжена с движением героев от одного полюса к другому — вверх и вниз, вниз и вверх, от бедности к богатству, от богатства к бедности. Убедительность воспроизведения национальной действительности, подчиненной этому динамическому принципу, предполагала в качестве обязательного условия проникновенное знание жизни бедняков и жизни богачей, причем не только в ее внешних, бытовых проявлениях, но и в ее глубинной социально-психологической и нравственной сущности.

Постижение «сферы бедности» не могло представлять для Драйзера каких-либо затруднений. Сын бедняка и сам бедняк, он знал привкус нищеты, как говорится, с младых ногтей. Отец писателя Иоганн Пауль Драйзер — молодой немецкий ткач и ревностный католик — эмигрировал в Америку в 1846 г. в надежде выбиться из нищеты и обрести благополучие в «свободной стране». Подобно многим иммигрантам, он не задержался на Атлантическом побережье и после долгих переездов осел на среднем Западе, в небольшом городке Форт Уэйн, где получил должность начальника производства на фабрике шерстяных тканей. Он был трудолюбив, прекрасно знал свое дело, хорошо зарабатывал. Казалось, Америка дала ему все, что обещала. Он быстро шел вверх и спустя некоторое время уже обзавелся собственной фабрикой в Салливэне. Тогда же Иоганн Пауль женился, и жена родила ему одиннадцать детей.

Благополучие, однако, было недолгим. Кривая взлета переломилась посредине, и жизнь многодетного семейства покатилась под откос. Пожар уничтожил фабрику со всеми запасами сырья, за которое Иоганн Пауль еще не успел расплатиться с поставщиками. Он попытался начать восстановительные работы, но получил тяжелую травму и надолго выбыл из строя. За время его болезни благосостояние Драйзеров развеялось как дым. Они остались без гроша и вынуждены были перебраться в заштатный поселок Терре Хоте. Драйзеры впали в беспросветную нищету, из которой им никогда уже не удалось подняться. Семья переезжала с места на место, разделялась, воссоединялась и наконец окончательно распалась. Родители умерли, дети разбрелись по свету.

1. Рецензия к роману Финансист. Часть 2.
2. Рецензия к роману Стоик. Часть 1.
3. Рецензия к роману Стоик. Оплот Часть 2
4. Рецензия к роману Стоик. Оплот Часть 3
5. Рецензия к роману Титан.