Вор

Москва тишала тут, в местности, называемой Благуша. Фирсов оглядел окрестность и испытал прекрасную и щемящую опустошенность, знакомую по опыту, когда вот так же раньше, для других книг, созревала в нем горсть человеческих судеб.

И тогда Фирсов увидел как наяву, что Николка Заварихин приехал в Москву из деревни. Забежал к дяде, затем обошел земляков и узнал, что его капиталов недостаточно для торгового почина в городе.

С горя Заварихин загулял в пивной. На эстраду вышла пышная красавица, но тут внимание всех посетителей привлек некий господин в енотовой шубе и такой же дорогой шляпе. За его сдержанностью чувствовалась скрытая сила. То был знаменитый вор-медвежатник (специалист по сейфам) Митя Векшин.

Еще недавно Векшин был, как говорили, чуть ли не комиссаром небольшой кавалерийской части. Возвышение его прервал один случай: Векшин покалечил безоружного пленного мальчишку-поручика, вслед за тем впал в запой, и секретарь полковой ячейки Арташез был вынужден написать на лучшего друга рапорт в политотдел дивизии. Векшина отстранили от должности и исключили из партии. Когда гражданская закончилась, Векшин прибыл в столицу. На приманки нэпа он смотрел с презрением укротителя. Как вдруг пустячная уличная сценка с нэпманшей — на входе в шикарный гастроном разодетая дамочка хлопнула его по руке, ошибочно полагая, что Вершин рвется войти перед ней, — уничтожила его уверенность победителя.

К ночи Векшин напился в гадкой трущобе, а вскоре стал корешем шайки. Он пытался уверить себя, что партизанит против старого мира. Вдвоем с мастером «поездухи» Василием Васильевичем они украли чемодан у соседки по купе. В нем оказались женские тряпки, цирковая снасть и фотография. По ней-то Митя и понял, что обокрал родную сестру Татьянку, в детстве еще убежавшую из дому и ставшую теперь знаменитой воздушной акробаткой Гелой Вельтон. Все это установил сочинитель Фирсов.

В векшинском прошлом имелся и еще один персонаж — чернокудрая красавица Маша Доломанова. Вначале у них была детская дружба, возобновлявшаяся каждое лето в пору Машиных каникул. Но с годами зрело между ними совсем другое… и оборвалось. Несколько лет они не виделись.

Потом встреча все же случилась. Усталый и чумазый, шел повзрослевший Векшин с работы и встретил неузнаваемо расцветшую, нарядную Машу под кружевным зонтиком. Девушка сквозь мазут и копоть узнала, окликнула Митю, а тот отвернулся. Видно, самолюбие оказалось сильней привязанности. Не хотел, чтобы думали, что он, голодранец, метит зажиточному Доломанову в зятья.

Вскоре Митя стал помощником машиниста, познакомился с политическими партиями. На дне его сундучка неизменно лежало так и не подаренное Маше дешевое колечко с бирюзой, купленное еще с первого заработка. Но и Маша не забывала Митю никогда.

Роковым вечером ранней весны её понесло в непролазную глухомань. Даже Фирсов не мог понять зачем. Внезапно на берег озера вышел Агей Столяров, знаменитый разбойник и убийца, и взял её. Когда Агейка предложил Маше совместную жизнь, она согласилась. Значит, имелось в её страшном женихе что-то достойное, сознательно не показанное Фирсовым.

Так Маша стала воровкой Манькой Вьюга. И когда встретилась с Митей, пообещала: за то, что отдал её мерзкому Агею, которого сторонятся даже воры, пусть не ждет от нее пощады. Даже колечко с бирюзой её не смягчило. Прямо сказала, что сделает из гордого Мити «хуже тех», кого он сейчас презирает. Обагрит его невинной кровью. И колечко, сказала, ей пригодится. Маша только Татьянке призналась, что это Митя тогда назначил ей свидание в глуши (чтоб не попался он полиции), а сам не пришел, задержавшись на партработе.

Вскоре Митя пошел с Агеем на дело и, лишь когда вскрыл сейф, узнал, что ограбил учреждение, где начальником был старый друг Арташез. У взломанного сейфа осталась улика — то самое колечко. Но Арташез, узнав колечко, при случае вернул его владельцу.

Николка Заварихин тем временем открыл-таки свою торговлю — и влюбился в Гелу Вельтон, то бишь Таню Векшину. А Таня в него. Добрая девушка ясно сознавала, как не подходит ей этот грубый, напористый торгаш. Но она искала опоры. С ней произошло несчастье: на арене её стал одолевать страх разбиться. От Николки же к ней шли сила и уверенность.

Как-то ночью, возвращаясь от жениха, Таня встретила Фирсова и спросила напрямик: сколько в его повести осталось страничек на её долю?

Сочинитель заходил и к Маше и произнес бурную речь, объясняя, что его писательская власть лишь кажется призрачной, а на самом деле его царство — от мира сего, что он может провести Машу сквозь толпу персонажей, дать ей власть решать их судьбы….

Разговору их никто не мешал, поскольку Маша при подозрительных обстоятельствах овдовела и вселила к себе давно и безнадежно влюбленного в нее вора Доньку, то ли на правах телохранителя, то ли привратника. Красавец Донька служил ей как раб, но надежд на будущее не скрывал. Векшина весьма беспокоило такое Машино соседство, но поделать он ничего не мог: засыпался однажды и вынужден был уехать из Москвы.

Векшин поехал на родину. Разыскивая отца (как потом оказалось, умершего), негаданно попал на свадьбу сводного брата Леонтия. Затем провел несколько бездомных ночей на природе, обдумывая свою жизнь и земное предназначение. В нем вызревал «образ электрических вожжей, способных не только обуздать, но и насытить высшим историческим смыслом… бессмысленно протекавшую раньше по низинам истории людскую гущу».

В сложном своем душевном состоянии Векшин как-то не слишком бурно отреагировал на гибель сестры. Опасения Тани оправдались: она разбилась, выполняя свой коронный номер штрабат. Мысли же Мити занимала месть сопернику, как он стал подозревать, теперь уже и удачливому. Он уже забыл, что именно убийцей хотела сделать его мстительная Маша, и задумал хитроумный вроде бы план уничтожения Доньки на правилке, то есть воровском суде чести.

В фирсовской повести живописно было рассказано о том, как после неудавшегося убийства Доньки ехал Векшин куда-то в транссибирскую даль, как вышел на случайном полустанке, где приютили его лесорубы… А на деле его падшему герою предстояла совсем иная социальная перековка.

То ли сочинитель описывал житейский путь Векшина как зыбкий мост от преступления к просветлению, то ли использовал биографию персонажа как болванку для примерки некоторых своих мыслей «о культуре и начинке человеческой…»

Писателя Фирсова посетила немолодая женщина — то была его муза, отсидевшая срок Манька Вьюга. Кое-что рассказала автору о дальнейшей судьбе его персонажей. Сочинитель не заметил, когда и как успела она оставить букетик под черновиком эпилога.