Сочинение на тему Антиутопия в произведениях Маканина»

Художник с обостренным чувством утраты, Маканин не мог не прийти к поиску особых путей предупреждения об опасности. И в этом поиске писатель безошибочно вышел к жанру антиутопии, расцветшему в русской литературе на рубеже и в начале 1990-х годов, к кафкианским мотивам, в это же самое время ставшим очень популярными. “Лаз”, “Стол, покрытый сукном и с графином посередине”, “Долог наш путь” – эти повести, рифмуясь с эпохой, вызывали живейший отклик в прессе и неизменный интерес читателя (”Стол, покрытый сукном…” сделал автора Букеровским лауреатом). Один из лучших антиутопических опытов Маканина – “Долог наш путь” (1991) – посвящен теме “неубийства”. Герой повести командируется на комбинат по синтезу пищевого белка (позднее выясняется, что герой-рассказчик придумывает сюжет из будущего), но попадает на тщательно маскируемую бойню. Оказывается, животных продолжают убивать, убеждая людей в обратном. И выясняется, что у него, раскрывшего ужасный обман человечества, нет пути назад (традиционная по форме ситуация для антиутопического хронотопа). В уста другого персонажа, Ильи Ивановича, душевнобольного человека – не столько в медицинском, сколько в высоком, духовном смысле – автор вкладывает печальное пророчество. Неважно, что Илья Иванович говорит не о реальном мире: поражает суть его вывода о человеке: “- А ты не думал о том, что они его теперь, пожалуй, оттуда не выпустят? Нет-нет – не те, кто на комбинате. А как раз те, кто живет во внешнем мире (и кто о бойнях как бы совсем ничего не знает). Они его к себе не пустят. Они за ним никого не пришлют. Именно они. Зачем пускать в мир еще одного человека, узнавшего про зло?” “История о будущем” в маканинском понимании – история грустная. Однако наиболее пронзительным стал все же реалистический роман о жестоком “сегодня” – “Андеграунд, или Герой нашего времени” (1998). Роман этот литературен и злободневен одновременно. Нельзя, читая его, не вспоминать постоянно, скажем, лермонтовский роман, а еще больше – “Преступление и наказание”. Нельзя не сопоставить маканинского героя с его предшественниками – самыми разными “маленькими людьми”. Рефлексия героя часто направлена именно в область великой русской литературы. Но нельзя и абстрагироваться от сегодняшней неустроенности, грязи и нищеты, от всепродаваемости, от устрашающего исчезновения культуры; все это в большом пространстве романа показано подробно, дифференцированно. Реальный – вполне удачливый, успешный – Маканин написал книгу о неудачнике. Главный герой – “не вышедший из андеграунда” писатель, которого большинство персонажей по-свойски называют Петровичем. Петрович – душеприказчик. К нему тянутся обитатели огромного общежития (Маканин вводит очевидную метафору “общежитие как страна”), чтобы излить душу. Эта доминанта романа вступает в противоречие с привычными уже пессимистическими рассуждениями об общественной роли писателя в наши дни (т.е., по сути, о ее отсутствии). Действительно, общественную роль гораздо легче определить для новоявленного старообразного купца “господина Дулова” и ему подобных, нежели для непечатающегося (не желающего печататься!) Петровича. Антитеза Петрович – господин Дулов – одна из самых ярких в романе. В “вымирающее литературное поколение” записывает себя и сам Петрович. Но, может быть, роль писателя в эту “эпоху нечитателей” и должна сводиться к такому – кухонному – общению с “реципиентом”? Кухня, комната в общежитии, уже знакомый по раннему Маканину коридор – вот место действия романа. Впрочем, коридор в “Андеграунде…” на особом счету. Мотив коридора, уходящего (уводящего?) под землю, идет из “Утраты”. Петровича коридор тоже привел в буквальном смысле “под землю”: в андеграунд. “Мы – подсознание России, – говорит Петрович. – Нас тут прописали. При любом здесь раскладе (при подлом или даже самом светлом) нас будут гнать пинками, а мы будем тыкаться из двери в дверь и восторгаться длиной коридора! Будем слоняться с нашими дешевыми пластмассовыми машинками в надежде, что и нам отыщется комнатка в бесконечном коридоре гигантской российской общаги”. Петрович-Маканин прав в главном: культура и благополучие в России почему-то не уживаются. Застанет ли Маканин (уже не Петрович, а лауреат Госпремии 1999 г. по литературе) иное время? Напишет ли о нем? Хотелось бы надеяться. Хотелось бы прочитать.