Проблема героя Евгений Онегин

Знаком он вам? — И да и нет.

А. Пушкин. «Евгений Онегин»

Роман в стихах назван именем героя; понять роман — это значит, прежде всего, постигнуть существо и судьбу того, чье имя — Евгений Онегин. Задача эта нелегкая; проще — вообще отказать этому странному герою в какой-либо собственной сущности и счесть его «ничтожной пародией», «пустым подражанием» иноземным образцам:

Чем ныне явится? Мельмотом,

Космополитом, патриотом,

Гарольдом, квакером, ханжой,

Иль маской щегольнет иной?

Убеждение в том, что Онегин «морочит свет» постоянными сменами своих масок — это только наизнанку вывернутая, недоброжелательно истолкованная действительная проблематичность героя.

Он в романе все время как бы под знаком вопроса: и причина этому не только в том, что герой движется во времени — то есть меняется от главы к главе, — но и в том, что само существо его многосоставно, оно скрывает в себе самые разные возможности. Какие черты образовывали для Пушкина состав того явления, имя которому было — «герой времени»?

Первый подступ к изображению молодого героя времени Пушкин сделал в поэме «Кавказский пленник»: «Я в нем хотел изобразить это равнодушие к жизни й к ее наслаждениям, эту преждевременную старость души, которые сделались отличительными чертами молодежи 19-го века». Поэт остался недоволен этим первым опытом; проблемному герою были тесны границы романтической поэмы, нужен был иной жанр, что и осознал вскоре сам автор: «Характер главного лица... приличен более роману, нежели поэме». Итак, перед Пушкиным возникает сложнейшая творческая задача — роман о современном человеке. Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.

В русской литературе такого опыта еще не было; а что создала здесь европейская литература? Что здесь оказалось особенно важным для творца «Евгения Онегина»?

Как мы видели, пушкинский роман в стихах несет в себе активнейшее «литературное самосознание»; в частности, когда в третьей главе вопрос о герое впервые переводится в план «проблематичности» -

Но наш герой, кто б ни был он,

Уж верно был не Грандисон, —

Пушкин тут же (строфы одиннадцатая и двенадцатая) «устраивает смотр» героям старого и нового европейского романа. Весь этот материал имеет прямое отношение к проблеме пушкинского героя; но в этом смысле гораздо более важным оказывается другое место романа, по замыслу автора вплотную подводящее к разгадке героя. Это строфа двадцать вторая седьмой главы, где читателю открывается онегинское «заветное чтение», в центре которого «два-три романа» о современном человеке. Они не названы Пушкиным, вероятно, потому, что составляют ту «избранную европейскую литературу», которая более всего имела отношение к замыслу его собственного романа. Вот эти три романа (они названы в черновике двадцать второй строфы): «Мельмот» — «Рене» — «Адольф».

«Мельмот Скиталец» (опубликован в 1820 г.) английского романиста и драматурга Метьюрина, «Рене» (опубликован в 1801 г.) французского писателя Шатобриана и «Адольф» (опубликован в 1815 г.) французского литератора и общественного деятеля Констана - это те произведения, которые дают «печально верный» портрет современного человека: с душой «холодной» и «раздвоенной», «себялюбивой» и «больной», с умом «мятежным» и «сумрачным», льющим «хладный яд кругом» (черновик двадцать второй строфы).

Набор этих романов замечателен, помимо всего прочего, тем, что они демонстрируют два совершенно разных способа изображения современного человека. «Рене» и «Адольф» — это небольшие по объему психологические романы: они изображают тайники слабой и чувствительной души или сумрачные страсти сердца, жаждущего не любви, а победы; они рисуют людей странных и непоправимо одиноких, не находящих себе места в жизни, не способных дать счастье себе и несущих несчастье другим, — словом, эти романы дают психологический портрет современного «разочарованного героя», одержимого демоном скуки и скепсиса. В отличие от них, «Мельмот» — это колоссальных размеров произведение, синтезирующее самые разные литературные традиции, роман, метод которого можно было бы назвать философско-поэтическим. Для художественного решения проблемы современного человека Метьюрин создает образ Мельмота Скитальца, соединяя в нем воедино образы Фауста и Мефистофеля из гетевской трагедии. «Мельмот, по замыслу автора, — сложный человеческий образ, жертва дьявольских сил, их вынужденное орудие.... Хотя Мельмот не сам искуситель или воплощение дьявольской силы, а всего лишь жертва, обреченная творить зло против воли, но в нем ярко проявляет себя критическое начало... Это и было своеобразное и претворенное Метьюрином «мефистофелевское» начало в образе Мельмота, столь привлекавшие к этому литературному герою внимание целой Мироны первой трети XIX в.».

Выше мы уже говорили об «универсализме» как важнейшей особенности пушкинского романа; поэтому нет ничего удивительного, что такого же всеохватывающего синтеза самых разных художественно-смысловых возможностей ищет поэт и в изображении героя — ибо проблема современного человека охватывается Пушкиным во всем ее масштабе, от психологической точности и социально-исторической конкретности до вечных вопросов человеческого бытия. Поэтому ему одинаково важны разные литературные способы изображения современного человека. Значение «Рене» и «Адольфа» для пушкинского творчества, и в частности для «Евгения Онегина», давно выяснено. Было указано и на явную связь Онегина с героем Метьюрина: «Характер Онегина создавался на фоне... многочисленных демонических героев (Мельмот)». -Демонический Мельмот и его ближайший литературный «предок» — гетевский Мефистофель — оказались особенно актуальны для Пушкина в период так называемого южного кризиса, поэтическим выражением которого стали стихотворения «Демон» и «Свободы сеятель пустынный...». Два эти стихотворения показывают масштаб пушкинского кризиса: это отнюдь не только политический скептицизм, связанный с крушением вольнолюбивых надежд, но это переворот всего мировоззрения — полный пересмотр прежней «горячей восторженности» в свете нового «холода сомнения». Южный кризис — это важнейшее творческое и духовное перепутье всей жизни Пушкина; а тот факт, что кризисные стихотворения «Свободы сеятель пустынный...» и «Демон» в своем окончательном виде возникли из черновиков «Евгения Онегина» (они как бы рождены самим романом), есть очевидное свидетельство того, что главным творческим результатом южного кризиса — и одновременно преодолением, выходом из кризиса — стал всеобъемлющий замысел «Евгения Онегина»!

Итак, задачей Пушкина было дать глубокое изображение «героя времени»; время же поистине было в власти «духа отрицания», когда ропот вечной неудовлетворенности, индивидуалистически-мятежная гордыня ума и «онемелость», охлажденность чувств были разными симптомами одной «болезни скепсиса», поразившей современного человека. Повторим еще раз справедливую мысль, что понимание образа Онегина «требует прежде всего сопоставления с демоническими героями мировой литературы» (И. Медведева). Но, задавая своему герою масштаб не «бытового типа», а «вечного», философского образа, Пушкин вместе с тем хотел найти для своего «духа отрицания» (си пушкинскую «Заметку о стихотворении «Демон») неповторимую индивидуальность современного человека переживающего «демонизм» как свою собственную, личную судьбу. И в этом снова сказался универсализм пушкинского произведения: это не только философское поэтический роман — но и «поэма историческая в полном смысле слова» (В. Белинский).

Синтетически-сложную природу онегинского образа не раз отмечали советские исследователи. «Онегину надлежало носить черты демонизма» — однако ему «прежде всего надлежало быть русским характером, органически связанным с русской действительностью» (И. Медведева); «образ Онегина синтетичен... Онегин вместил в себя и бездумного «молодого повесу», и «демона», искушающего провидение своей «язвительной речью» (И. Семенко).. Универсализм пушкинского романа требовал особого метода изображения героя. Уже в прижизненной Пушкину критике отмечалось, что «тысяче различных характеров может принадлежать описание Онегина», ибо автор не дал своему герою «определенной физиономии». В советском пушкиноведении это обстоятельство получило убедительное объяснение: «Характер» Онегина нельзя рассматривать как «характеры» героев, созданных на более позднем этапе развития реализма XIX в. ...Метод Пушкина — метод обобщений, иных, чем у «его предшественников и даже наследников... он строит образ проблемного героя как образ, в котором широта обобщения и многообразие аспектов преобладает над психологической детализацией... Онегин — художественный образ, в. котором каждая черта и особенно столь серьезная, как разочарование, является сгущением, концентрацией идеи». Вспомним здесь еще термин Ю. Тынянова — знак героя»; употребляя это выражение для обозначения пушкинского способа художественной типизации и отмечая, что некий комплекс противоречиво-разнообразных свойств и черт своего героя Пушкин как бы обводит «кружком его имени», исследователь, вероятно, имел в виду своеобразную эмблематичностъ построения образа в пушкинском романе. Не «психологический» портрет, а «эмблематический» силуэт — вот, кратко говоря, та особенность образности «Евгения Онегина», которая одновременно отвечала и универсальности романа, и обеспечивала возможность проявлении самых разных «ликов» героя по мере развертывания свободного романа во времени.

В том сложнейшем духовном явлении, которое именуется Евгением Онегиным, есть два главных центра — как бы два полюса этого образа. Один из них — скептическая охлажденность, «демонизм»; о другом Пушкин говорит в первой главе после перечисления «способностей» своего героя: «До в чем он истинный был гений» — и далее следует характеристика Евгения как «гения любви». Поначалу ее можно счесть за полуироническое определение того виртуозного донжуанства героя, тех успехов в «науке страсти нежной», которые демонстрирует «молодой повеса». Однако по мере приближения романа к финалу выясняется, что герой Пушкина есть действительно гений любви, что это "самый высший дар его натуры и что в многосоставном образе Евгения это начало противостоит другому — онегинскому демонизму. Эти два полюса — «гения любви» и «духа отрицания» — не только «аккумулируют» в себе драму героя, но и как бы хранят потенцию всего развития романа.

Пушкинский роман — это исследование судьбы героя времени, исследование, осуществленное с помощью новаторской «свободной» формы. Само пушкинское определение собственного романа как «свободного» — многозначно: здесь и проблема свободы в романе, и его внутреннее строение («свободные» отношения между двумя авторами), и, наконец, та особенность сюжетного развития «Евгения Онегина», благодаря которой каждая глава его выходила отдельно и имеет, действительно, большую самостоятельность в общей композиции. Эта особенность органически связана -с начальной установкой Пушкина на движение, эволюцию его героя (и романа в целом) параллельно развитию реального исторического времени. Великий пушкинский культурно-идеологический роман стал еще и уникальным художественно-историческим исследованием, в котором решалась судьба Героя, судьба Автора и судьба Творца, а вместе с ними — судьба всего пушкинского поколения.

А. Тархов

Источники: Пушкин А.С. Евгений Онегин. Вступит, статья и коммент. А. Тархова. М., «Худож. лит.», 1978. 302. с. (Школьн. б-ка) Аннотация: Вниманию читателей предлагается первый опыт комментированного издания романа в стихах А. С. Пушкина «Евгений Онегин» — величайшего творения поэта: «Здесь вся жизнь, вся душа, вся любовь его; здесь его чувства, понятия, идеалы. Оценить такое произведение значит — оценить самого поэта во всем объеме его творческой деятельности» (В. Г. Белинский).

1. Творчество А.С.Пушкина. Культурное значение этики и нравственности в творчестве А.С.Пушкина, как главный смысл романа «Евгений Онегин». Примеры из романа «Евгений Онегин»
2. Проблема романа в стихах Евгений Онегин
3. Проблема счастья в романе «Евгений Онегин»
4. Онегин и Татьяна в восьмой главе по роману «Евгений Онегин»
5. Проблема автора в романе в стихах Евгений Онегин