О власти разума и человечности. Часть 3.

Некоторые черты для Генриха IV писатель позаимствовал у героя поэмы Вольтера «Генриада», в которой воспет мудрый государь, — ему дороги не лавры воина-победителя, а оливковая ветвь как символ мира. В известной степени облик созданного Г. Манном героя навеян преданиями и песнями о Генрихе IV, которые были любимы в народе и во времена Великой французской революции, и во времена Наполеона. В них находили выражение мечты трудового люда о справедливом и гуманном правителе, который противопоставлялся ненавистным тиранам1.

Итак, создавая образ своего героя, Генрих Манн сочетал художественный вымысел, легенды с тем, что ему поведали материалы далекого прошлого и открылось в идеях гуманизма, как он сам определил, — гуманизма «в социалистическом понимании», в особенности в характерах борцов за эти идеи.

Для дилогии романист избрал простую и ясную композицию — она построена в форме жизнеописания главного героя.

Однако и на этот раз писатель оставался верен излюбленному им панорамному изображению жизни. Перед нами огромное многокрасочное полотно французской действительности конца XVI и начала XVII веков, частично действие происходит в Испании, а также в Англии.

Интересно решена в дилогии тема народа. «Тот, кто пишет роман об этом короле, —пояснял Генрих Манн свой замысел, —должен показать, как повсюду выступает лицо народа». Перед читателем предстает народ угнетенный и страдающий, иной раз поддающийся пагубным влияниям, но в основе своей здоровый духом, он — создатель благ земных и труд его — опора государства. В дилогии немало эпизодов, в которых раскрываются душевная сила людей из народа, их задорный юмор. Облик народа вырисовывается и в думах героя романа, его помыслах и делах. Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.

«Народ творил его руками, — замечает писатель, —в то время он не мог иначе». Генрих Манн подчеркивал: «...нравственный закон романа должен заключаться в том, чтобы сопровождать повсюду человека, выступающего от имени огромного большинства, даже в его ошибках и слабостях как исполняющего волю века».

В «Молодых годах короля Генриха IV» автор прослеживает главным образом духовное развитие своего героя, его тяжкий путь познания жизни. Принц Наваррский, который показан вначале веселым, беспечным юношей, с душой доброй и открытой, сталкивается с жестокой действительностью. Францию, подпавшую под иго могущественной католической Испании, раздирают междоусобные войны, народ обездолен. За право неограниченного господства в стране борются два оппозиционных по отношению к королевской власти и враждующих между собой лагеря — феодалов — католиков и гугенотов. Протестантство, как отмечает Генрих Манн, в какой-то мере отражало надежды и настроения прогрессивного французского дворянства, а также угнетенных народных масс, жаждущих прекращения междоусобицы и освобождения страны от зависимости Испании. Неоднороден был и лагерь католиков. В религиозных войнах, по существу, беднякам-гугенотам и беднякам католикам между собой делить было нечего, доказывает писатель. Если

бы эти люди пристальней вгляделись друг в друга, то «увидели бы... постаревшие лица, тела, исполосованные шрамами; поняли бы, что и другие не только они — испытали немало горя, вспомнили бы свои сожженные дома, убитых близких, двадцать лет междоусобицы». Рано раскрывается перед юным Генрихом, принимающим участие в битвах гугенотовпод предводительством адмирала Колиньи, жестокая правда о войнах чуждых народу. Он видит, как «по всей стране грабили и убивали во имя обеих враждующих сторон». Навсегда запомнит принц, еще не созревший как личность, великую истину: людям нужен мир. В душе героя зарождается желание отдать все силы для объединения Франции, которому препятствует Испания, в стране должно быть покончено с религиозными распрями, вызывающими кровопролитные войны. Во имя этого а вовсе не следуя голосу честолюбия и желаниям горячо любя-щей его матери Жанны д'Альбре, мечтающей видеть в руках сына королевскую власть, хотел бы Генрих наследовать французскую корону. Автор показывает, как долог и труден путь героя романа к намеченной цели, какую «школу несчастья» суждено ему было пройти, какую

пысокую цену он заплатил за свое юношеское легкомыслие, за желание оез оглядки отдаться любви к прекрасной Марго Валуа, дочери Екатерины Медичи, предававшей Францию испанскому королю.

Писатель сосредоточивает свое внимание на сложном процессе становления характера Генриха, на неустанной работе его души. Герой проникается сознанием, что «в жизни не начинают с больших и решающих битв». Сперва ему необходимо познать людей, и прежде всего познать самого себя, подвергнуть проверке свои поступки, помыслы, чувства, без страха заглянуть в тайники своего сердца. Г. Манн исследует духовное созревание своего героя, развитие в нем способности строгим судом разума судить и о себе, и о других. Столкнувшись с разгулом безумия во время междоусобных войн, в особенности же в Варфоломеевскую ночь —ночь затеянной Екатериной Медичи резни, —Генрих, рассудок которого в первый момент был на грани помрачения от непомерного отчаяния, приходит к убеждению, что разум должен быть выше страстей. Отныне он не станет оправдывать действия, противоречащие разуму, он будет презирать леность мысли, глупость, безрассудные злодеяния.

Не случайно так выделяет писатель сцены бесед Генриха с философом Монтенем, скептицизм которого (его знаменитое восклицание «Что я знаю!») отнюдь не подрывал веры в разум, а расчищал путь к материалистическому видению мира, был особым, плодотворным методом познания реальной жизни, анализа человеческой души, методом, продиктованным разумом. Встречи Монтеня с Генрихом так, как они описаны в романе, придуманы автором, но в них содержится и настоящая правда истории. Писатель ввел в текст несколько перефразированные высказывания самого философа, из которых читателю становится ясно, что Монтень, еще до того, как Генрих получил корону Франции, предугадал в нем выдающегося государственного деятеля. Генриху Манну важно было показать в своем герое и человека мысли, и человека действия. Здесь особенно ощущается влияние Гете, который устами Монтана, одного из главных персонажей своего романа «Годы странствий Вильгельма Мейстера», учил: «Думать и делать, делать и думать —вот итог всей мудрости... И то и другое в течение всей нашей жизни должно вершиться попеременно, как вдох и выдох, и, как вопрос без ответа, одно не должно быть без другого. Кто ставит себе законом то, что шепчет на ухо каждому новорожденному его гений — человеческий разум: испытывай мысль делом, а дело мыслью, —тот не собьется с пути, а если и собьется, быстро отыщет верную дорогу»'. В романе Генрих не предается бесплодным размышлениям, задуманное по велению разума он ставит себе целью претворить в жизнь. Принц Наваррский постигает и другую истину, открытую ему Монтенем, которой он, унаследовав французский трон, будет руководствоваться: «Сила сильна, но доброта сильнее». Обретя полноту власти, Генрих будет помнить, как могущественны в отношениях с людьми доброта и человечность.

«Молодые годы короля Генриха IV» завершаются победой героя. Он наследует корону Франции. И пусть ему еще не подвластна вся страна, а ее столица, Париж, не впускает его в свои ворота, все же огромная масса людей из народа поддерживает своего короля, среди его соратников не только гугеноты, но и многие католики. Цели, которые ставил перед собой молодой Генрих, были подсказаны самим временем: объединение страны, обуздание феодалов, заинтересованных в ослаблении централизованной власти, прекращение религиозных войн. Вот почему, несмотря на то, что в первой части дилогии мы встречаем немало эпизодов, исполненных драматизма, герой, на долю которого хотя и выпадают тяжелейшие испытания, полон светлых и радужных надежд. В характере Генриха преобладают юмор, веселость, он живет с ощущением, что впереди еще вся жизнь и он многое успеет свершить. Круг его друзей и единомышленников увеличивается с каждым днем.

Иной настрой ощущаем мы во второй части дилогии. И это объясняется не только тем, что Г. Манна удручала осложнившаяся в мире обстановка — гитлеровцы усилили террор в Германии и приступили к реализации своих агрессивных планов, начало которым было положено их вторжением в республиканскую Испанию в период разгоревшейся там гражданской войны. Писатель хотел показать трагический конфликт между устремлениями передового государственного деятеля и обусловленной временем ограниченностью его реальных возможностей — время не всегда позволяет себя опередить. Короля захватывают все новые, все более смелые новаторские идеи. Генрих IV, как и Фауст, не торжествует победы, «ибо удавшееся дело тотчас же влечет за собой следующее». Лейтмотивом проходит мысль Гете о бесконечности творческих стремлений человека. «Из трудов рождаются новые труды, —говорит романист о своем герое, — и так тянется до самой смерти».

В «Зрелых годах короля Генриха IV» читателю дано увидеть многие свершения Генриха IV. Своим Нантским эдиктом он сумел уравнять в правах протестантов и католиков. Сам-то он шутливо говорил себе, что бога «не трогает, какого люди придерживаются исповедания», но для него этот эдикт означал нечто куда более важное, чем решение вопросов религиозных верований — ведь он даровал людям право свободно мыслить и право отстаивать свои убеждения. Собственным же символом веры Генрих IV считал, как и его соратники, гуманизм, а это означало «веру, что земное назначение человека — быть разумным и храбрым, свободным, имущим и счастливым».

Останавливаясь на преобразовательской деятельности своего героя, Генрих Манн дает понять, что теперь его новые замыслы приходят в столкновение с тем, что позволяет осуществить эпоха, ибо король «выходит за пределы своего могущества и даже своей жизни». Генрих IV хочет сделать Францию не только целостным, но и процветающим государством, он «выхаживает свое королевство, точно сад», прокладывает новые дороги, заботится о развитии ремесел, торговли, хочет наладить транспорт, а главное — облегчить жизнь тружеников, обеспечить людям мир и «получше накормить» их.

Одна из самых важных проблем дилогии — историко-философская проблема взаимоотношений государственной власти и народа. Служение своему королевству Генрих IV понимает прежде всего как служение людям —такова его задача, таков «его удел». «Ничто не властно перед зовом королевства, —размышляет он.—Королевство—это больше, чем убеждения или цель, больше даже, чем слова; это люди, подобные Даже соратник и министр короля, герцог Рони, по-своему мудрый

государственный деятель, его правая рука, оказывается в долгу перед историей, так как не способен осознать, что «только счастливый народ состаавляет счастье государства».

Борьба Генриха IV за мир, без которого, по его убеждению, не достичь благоденствия людей, —тема, прозвучавшая в первой части дилогии, доминирует во второй. Королю приходится много воевать, но воюет он всегда «лишь во имя человечности». Он хотел бы держать меч в можнах, ибо не грозный меч должен быть символом его власти, он помышляет о другой — «властью над сердцами можно назвать ее». Девиз его политики, внешней и внутренней, гласит: «Не убивать, а помогать жить. Вот в чем суть королевской власти, подлинной власти». Желая обеспечить народам мир, Генрих IV разрабатывает план мощного союза свободных от габсбургского ига королевств и республик Европы. Это его «великий план», согласно которому содружество народов немедленно выступит против врагов, посягнувших на их мирную жизнь.

На материале прошлого Генрих Манн сумел раскрыть в романе сложность и противоречивость исторического развития человечества, противоречивость прогресса в классовом обществе. Писатель показывает, как его герой, открыв широкий простор деятельности буржуазии, сталкивается с не знакомыми для него доселе врагами — это торгаши, рыцари денежного мешка, это все те, кто превыше всего ценит золото. Уже при Генрихе IV, как ни старается он противодействовать этому, пускают глубокие корни новая мораль, новая философия жизни, философия стяжателей, столь же враждебные гуманизму, как и варварство и мракобесие феодального средневековья. И манновский герой с мукой осознает, что ведь и он способствовал утверждению этих чуждых и ему и народу сил. «Его королевство стало великим сверх ожидания...—говорится в романе.—Если же теперь самоотверженные люди превращались в корыстных, а честные даже в подкупных, то вина, собственно, падала на него самого». Король, некогда высоко ценивший безупречную честность своих правоведов, судей, сталкивается теперь с тем, что они бессовестно толкуют право в пользу богачей. Сурово обходился он с буржуазией, которая стремилась поживиться за счет государства, еще суровее —с судьями, покрывавшими ее. И все же одолеть крепнувшую власть обладателей «тугих кошельков» король не мог. С горечью видит Генрих IV, как люди начинают придавать золоту непомерное значение. Этим грешит даже его верный помощник Рони. Заботясь о процветании хозяйства страны, ее финансах (никогда не забывая при этом печься и о своем собственном обогащении), министр ищет для короля богатую невесту и предпринимает все, чтобы разрушить счастливый союз Генриха с Габриэль д'Эстре.

А сам король? Разве он не делает уступок новому веку, идя против своей совести, пусть после мучительнейших душевных терзаний? Ведь и он, в сущности, предает любовь, руководимый убеждением, что для осуществления его грандиозных замыслов, его великого плана и ему надо принести эту жертву золоту. Так, во второй части дилогии все нарастает звучание трагического мотива, все чаще встречаются в описании героя эпитеты «печальный» и «усталый», говорится о скорбном выражении его глаз. Однако это не означает, что писатель показывает внутреннее поражение своего героя. Нет, его Генрих не утрачивает присущей ему силы воли, юмора, жизнелюбия, веры в конечное торжество добра над злом, но, сталкиваясь с несбыточностью своих лучших помыслов, видя, что жизнь народа ему не удается в корне изменить к лучшему, он не раз предается скорбным думам. «Что толку с пользой употребить доходы государства, — размышляет он, — после того, как отобрана единственная корова в семье бедняков».

Книга заканчивается гибелью героя. Но писатель отнюдь не подводит нас к пессимистическим выводам. Всем ходом повествования он утверждает, что гуманистические идеалы бессмертны, и какие бы испытания ни выпадали на долю человечества, оно всегда будет стремиться к их осуществлению. Герой романа в минуту глубоких раздумий о ходе истории говорит: «Мы не умрем... след нашего сознания перейдет в другие умы, потом еще в другие. Спустя столетия явится порода людей, которая будет думать и действовать, как мы. Мы не умрем со своим веком».

Дилогия Г. Манна о французском короле Генрихе IV так богата по содержанию, так интересны и сложны представленные в ней человеческие характеры, живые, запоминающиеся, что в небольшом предисловии, пожалуй, трудно раскрыть все идейно-художественное своеобразие этого произведения. Да мы и не ставили такой цели. Однако все же следует, на наш взгляд, остановиться на некоторых особенностях художественных приемов писателя, которые ощущаются и в дилогии. Стремясь передать жизнь более полно, Генрих Манн обычно населял свои романы многочисленными действующими лицами. Ему удавались массовые сцены, в которых ни один персонаж, какую бы маленькую, проходную роль он ни играл, не терялся в толпе, не оставался незамеченным, а представал как явление типическое, придавая некоторую панорамность воспроизведенной им картине общества. Писатель любил диалоги, речевую полифонию, так что нередко перед нами возникает нечто близкое театральному действу. Все это присутствует и в данной книге.

Характерно для Генриха Манна было и то, что он как бы скрывался за своими героями, им он поручал говорить за себя; их высказывания, логика их поступков выражают его собственную идейную позицию. Повествовательным элементом он пользовался скупо. «Я говорил образами, — пояснял прозаик, — и всегда сомневался в своем праве непосредственно формулировать свои мысли». Ему казалось важнее, чтобы в его творениях «некие истины выражались, а не обсуждались». А вот в романе о Генрихе IV писатель наряду с диалогами часто использует для изображения душевного настроя и переживаний своих персонажей внутренний монолог и вводит всезнающего, предсказывающего будущее и оценивающего прошлое рассказчика, голос которого сливается с авторским голосом. Это заметно не только в «Молодых годах короля Генриха IV», в небольших «моралите» («поучениях»), завершающих отдельные главы, но и во второй части дилогии, где в авторских рассуждениях как бы обобщаются важнейшие идейные положения романа.

Исторические романы Генриха Манна о молодых и зрелых годах короля Генриха IV вошли в золотой фонд мировой литературы и получили признание многомиллионных читателей в разных странах мира. Но на родине писателя они стали доступны его соотечественникам лишь после освобождения Германии от фашизма. В нашей стране дилогия о Генрихе IV впервые была опубликована во второй половине тридцатых годов, затем неоднократно переиздавалась и получила высокую оценку критиков и читателей. Генриху Манну были очень дороги интерес и внимание советских людей к его творчеству. Весной 1942 года он с волнением писал Томасу Манну: «Россия, эта страна исключительной судьбы, показывает мне, что и я не стал вдруг не нужен: они приобщают к своему великому делу и то, что создано мной».

1. О власти разума и человечности. Часть 2.
2. О власти разума и человечности. Часть 1.