«Как слово наше отзовется»

“Бедные люди” — пример тавтологии,

Кем это сказано? Может быть мной.

Г. Иванов

Стихи Георгия Иванова, приведенные эпиграфом, отвергают право собственности в искусстве. Поэт считал, что всякая мысль должна быть продолжена и усовершенствована. Особенно художественная мысль.

Итак, в русском языке и в отечественной литературе нередко встречаются ходовые выражения, чему способствуют такие гениальные произведения, как, например, “Горе от ума” Грибоедова и “Евгений Онегин” Пушкина. Но надо, мне кажется, предполагать, что, так сказать, идеальный первоисточник может оказаться где-то в глубине веков. Кто возьмется установить, собственные ли некоторые словесные построения Пушкина или он позаимствовал их у своей няни? А стихотворение Пушкина “В крови горит огонь желаний”? Точно слышится голос библейского времени, а именно “Песни песней” царя Соломона: “Да лобзает меня лобзанием уст твоих”.

Известная фраза “дым отечества”, если представить ее звучание как бы в первый раз, произведет странное впечатление. Что-что, а отечество дымить не может. Но Тютчев пишет:

“И дым отечества нам сладок и приятен!”

Так поэтически век прошлый говорит,

А в наш — и сам талант все ищет в солнце пятен,

И смрадным дымом он отечество коптит.

Фразой “отечество коптит” поэт запустил в Тургенева, который покинул отечество и написал произведение “Дым”. Все сходится, но, увы, стоит оглядеться, как почти такую же фразу находим у Грибоедова и ранее у Державина: “Отечества и дым нам сладок и приятен”. Мне кажется, державинская мысль о “дыме” звучит лучше, потому что я ее понимаю как “даже дым... сладок и приятен, если он отечественный”.

Порой наши поэты заимствуют фразы из зарубежной литературы. Так, например, Аполлон Григорьев в своем стихотворении “Искусство и правда” пишет:

Я помню, как в испуге диком

Он леденил всего меня

Отчаянья последним криком:

“Коня, полцарства за коня!”

Речь идет о драматическом актере П. С. Мочалове, изумительная игра которого произвела большое впечатление на поэта. Но Мочалов играл Ричарда III, и, значит, знаменитое восклицание: “Коня, полцарства за коня!” — принадлежит не Григорьеву, а Шекспиру.

В русской литературе масса примеров, так сказать, взаимного заимствования для пользы дела. Всем известна фраза Грибоедова:

Что за комиссия, Создатель,

Быть взрослой дочери отцом!

Тургенев оценил мысль Грибоедова и написал:

Что за комиссия, Создатель,

Быть братом выросшей сестры!

Люди старшего поколения помнят романс Аренского, в котором звучали слова “Как хороши, как свежи были розы”. Конечно, сразу же приходят на ум северянинские “Классические розы”:

В те времена, когда родились грезы

В сердцах людей прозрачны и ясны,

Как хороши, как свежи были розы

Моей любви и славы и весны!

Наверное, стоит в связи с этим вспомнить еще одни розы. Иван Петрович Мятлев в журнале “Современник” опубликовал их еще в 1843 году:

Как хороши, как свежи были розы

В моем саду! Как взор полыцали мой!

Как я молил весенние морозы

Не трогать их холодною рукой...

Приведу также еще две строки их стихотворения Мятлева, чтобы окончательно убедиться в том, что Северянин это стихотворение читал:

И где ж она? В погосте белый камень,

На камне — роз моих завянувший венок.

Как видим, розы кочуют от одного автора к другому, но свежести своей не потеряли.

Особенно часты заимствования, когда обыгрывается тема памятника. Вспомним Пушкина:

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,

К нему не зарастет народная тропа...

Тут же возникают державинские строки:

Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный;

Металлов тверже он и выше пирамид...

Но есть и еще стариннее. Ломоносов заявляет:

Я знак бессмертия себе воздвигнул

Превыше пирамид и крепче меди...

Эстафета в культуре помогает воздвигнуть один общий памятник, но живой русской поэзии, которая, в отличие от памятника, “построенного в боях социализма”, действительно переживет века.