Сочинение на тему Поэма о героической гибели графа Роланда»

Не только из поэм этой «королевской» группы, но и из всего французского эпоса вообще самой замечательной является «Песнь о Роланде», поэма, имевшая европейский резонанс и представляющая собой одну из вершин средневековой поэзии. Поэма эта (4002 стиха) повествует о героической гибели графа Роланда, племянника Карла Великого, во время битвы с маврами в Ронсевальском ущелье, о предательстве отчима Роланда, Ганелона, которое явилось причиной этой катастрофы, и о мести Карла Великого за гибель Роланда и двенадцати пэров. «Песнь о Роланде» возникла около 1100 г., незадолго до первого крестового похода. Неизвестный автор был не лишен некоторой образованности (в объеме, доступном многим жонглерам того времени) и, без сомнения, вложил в свою переработку старых песен на ту же тему, как в сюжетном, так и в стилистическом отношении, немало своего; но главная его заслуга состоит не в этих добавлениях, а именно в том, что он сохранял глубокий смысл и выразительность старинного героического предания и, связав его мысли с живой современностью, нашел для их выражения блестящую художественную форму. Идейный замысел сказания о Роланде выясняется из сопоставления «Песни о Роланде» с теми историческими фактами, которые лежат в основе этого предания. В 778 г. Карл Великий вмешался во внутренние раздоры испанских мавров, согласившись помочь одному из мусульманских царей против другого. Перейдя Пиренеи, Карл взял несколько городов и осадил Сарагосу, но простояв под ее стенами несколько недель, должен был ни с чем вернуться во Францию. Когда он возвращался назад через Пиренеи, баски, раздраженные прохождением через их поля и села чужих войск, устроили в Ронсевальском ущелье засаду и, напав на арьергард французов, перебили многих из них; [65] по словам историографа Карла Великого Эгинхарда, в числе других знатных лиц погиб «Хруотланд, маркграф Бретани». После этого, добавляет Эгинхард, баски разбежались, и покарать их не удалось. Непродолжительная и безрезультатная экспедиция в северную Испанию, не имевшая никакого отношения к религиозной борьбе и закончившаяся не особенно значительной, но все же досадной военной неудачей, была превращена певцами-сказителями в картину семилетней войны, завершившейся завоеванием всей Испании, далее — ужасной катастрофы при отступлении французской армии. Причем и здесь врагами оказались не христиане-баски, а все те же мавры, и, наконец, мести со стороны Карла в форме грандиозной, поистине «мировой» битвы французов с соединенными силами всего мусульманского мира. Помимо типичной для всякого народного эпоса гиперболизации, сказавшейся не только в масштабе изображаемых событий, но и в картинах сверхчеловеческой силы и ловкости отдельных персонажей, а также в идеализации главных образов (Роланд, Карл, Турпин), характерно насыщение всего рассказа идеей религиозной борьбы с мусульманством и особой миссии Франции в этой борьбе. Эта идея нашла свое яркое выражение в многочисленных молитвах, небесных знамениях, религиозных призывах, наполняющих поэму, в очернении «язычников»-мавров, в неоднократном подчеркивании особого покровительства, оказываемого богом Карлу, в изображении Роланда рыцарем-вассалом Карла и вассалом господа, которому он перед смертью протягивает, как сюзерену, свою перчатку, наконец, в образе архиепископа Турпина, который одной рукой благословляет на бой французских рыцарей и отпускает грехи умирающим, а другой сам поражает врагов, олицетворяя единение меча и креста в борьбе с «неверными». На дошедшую до нас редакцию «Песни о Роланде» оказала явное влияние пропаганда первого крестового похода, увлекшая весьма широкие слои населения Франции. Но в основе самой ранней формы эпического предания о Роланде (которая до нас не дошла, но которую мы можем с некоторым вероятием реконструировать) лежит та же самая идея крестового похода, только в другом, более старом и ограниченном варианте ее, заключавшемся не в завоевании Палестины, а в оказании помощи испанским христианам, притесняемым маврами, и в конечном изгнании последних из Испании. Этот момент был связан с актуальнейшей проблемой французской политики VIII —IX вв. В 732 г. Карл Мартелл, дед Карла Великого, разбив арабов при Пуатье, остановил наступление их на Европу. Однако и после этого, в конце VIII и особенно в начале IX в.. т. е. именно в ту пору, когда происходило поэтическое оформление предания о Ронсевальской битве, между французами и арабами шла упорная борьба как в форме походов французов в северную Испанию (где около 800 г. Карл Великий основал Испанскую марку), так и в форме защиты населения южной Франции от постоянных набегов арабов. [66] Эти войны очень рано начали истолковываться как дело патриотическое, а вместе с тем и «богоугодное», клонящееся к искоренению «язычества», и в одной из хроник экспедиция 778 г. была задним числом переосмыслена как стремление «с помощью Христа поддержать церковь, страдающую под жесточайшим игом сарацин». Эта идея ожила снова в последней четверти XI в., когда под влиянием агитации французских монахов наряду с подготовкой похода в Палестину французские рыцари и монахи во множестве устремились в Испанию, чтобы там сражаться под знаменем Альфонса VI, короля Кастилии, с маврами и организовывать церковь в отвоеванных у мусульман областях. Из этого двойного корня — патриотического и религиозного — и развилось народно-героическое и вместе с тем рыцарское содержание поэмы. Однако содержание «Песни о Роланде» далеко не исчерпывается одушевляющей ее национально-религиозной идеей. В ней с огромной силой отразились социально-политические противоречия, характерные для интенсивно развивающегося в X—XI вв. феодализма. Эта вторая проблема вводится в поэму эпизодом предательства Ганелона. Поводом для включения этого эпизода в сказание могло явиться желание певцов-сказителей объяснить внешней и роковой причиной поражение «непобедимой» армии Карла Великого. Но образ Ганелона не только определяет перипетии сюжета. Он не просто эпизодический изменник, но выражение некоего мощного зловредного начала, враждебного всякому общенародному делу,— олицетворение феодального, анархического эгоизма. Это начало в поэме показано во всей его силе, с большой художественной объективностью. Ганелон изображен отнюдь не каким-нибудь физическим и нравственным уродом. Это величавый и смелый боец. Когда Роланд предлагает отправить его послом к Марсилию, Ганелон не пугается этого поручения, хотя и знает, насколько оно опасно. Но, приписывая и другим те же побуждения, которые являются основными для него самого, он предполагает, что Роланд имел намерение погубить его. Ганелон открыто и смело выражает свой гнев: Он плащ, подбитый горностаем, сбросил, Остался только в шелковом камзоле, Лицом он горд, сверкают ярко очи, Широкий в бедрах стан на диво строен, Граф так хорош, что пэры глаз не сводят. Он принимает поручение и выполняет его с достоинством и самоотвержением. Хотя в дороге он почти уже договорился обо всем с послом Марсилия Бланкандрином, все же, прибыв в Сарагосу, он не открывает своих намерений Марсилию и надменно предъявляет ему ультиматум Карла, вызывая ужасный гнев сарацинского царя и подвергая себя смертельной опасности. Лишь после этого Ганелон вступает с ним в соглашение, а до тех пор он ведет себя как смелый и гордый барон. Точно так же он по-своему величав в финальной сцене суда над ним. Хотя предательство Ганелона ясно всем и каждому, Карл обязан до конца выполнить феодальные юридические процедуры. На суде Ганелон (который «Лицом румян и вид имеет храбрый: будь честен он, так был бы рыцарь славный»), признавая, что он ненавидит Роланда, решительно отвергает, обвинение в измене («И я желал его смерти и гроба; Но нету здесь предательства лихого»). В его защиту выступает многочисленная его родня, во главе с грозным Пинабелем, — и бароны Карла колеблются, а потом и вовсе отступают. Они советуют Карлу оставить это дело, простить Ганелона: ведь «златом, казной нам не вернуть потери; Тот будет глуп, кто бой теперь затеет», а Ганелон, уверяют они Карла, будет служить ему впредь «и верно и любовно».