Сочинение на тему «Лолита» один из замечательных примеров силы художественного слова»

С Владимиром Набоковым у меня сложились неоднозначные отношения. Дело в том, что в детстве в моём доме было несколько книг этого классика – из тех, что я пытался читать, Машенька, Защита Лужина и “Лолита”. А теперь представьте идиллическую картину: сидит себе девятилетний малыш под столом и пытается вдумчиво читать произведения писателя, язык которого многие признают одним из самых изысканных и сложных в восприятии. Результат действа был плачевным. Помнится, “Защиту Лужина” я таки домучил где-то до двадцатой страницы. С тех пор у меня укоренилось твёрдое мнение, что Набоков – это нечто сложное, страшное, непонятное и вообще бука. Вот поэтому многие годы я обходил его книги стороной. Но время прошло, я вырос, и слава Набокова как крупнейшего литературного мастера всё-таки преодолела мои детские страхи. Я открыл его для себя заново с помощью самой известной и скандальной книги писателя. Сюжет романа уже знает весь мир – даже те, кто ни разу не открывал книгу. Слово “лолита” давно пишется с маленькой буквы; в ходу такие выражения, как “лоли-гёрл” или “стиль готической лолиты”. История странной любви маленькой нимфетки и умудрённого опытом взрослого человека призвана была шокировать мир, и она это сделала – с этим сложно не согласиться. Но отголоски того грандиозного шума вокруг романа теперь поутихли, и новейшее поколение читателей в моём лице может спокойно погрузиться в книгу, чтобы найти ответ на вопрос: что всё-таки скрывалось за той шумихой, действительно ли “Лолита” достойна звания одного из главных произведений ХХ века, или единственное её предназначение заключалось в детонации ослепительной вспышки, после которой мало что осталось? … и сразу ответ: да, несомненно, достойна. “Лолита” – один из самых замечательных примеров силы художественного слова, которая одна может перевесить всё остальное и вознести произведение до невообразимых высот. Язык Набокова способен пленить самого искушённого читателя: начиная со знаменитого “огня моих чресел” и завершая финальным пассажом, текст остаётся чем-то большим, чем просто набор букв. Когда-то я упоминал про писателей, создающих “вино из слов”, и Набоков – один из тех, кто стоит во главе этого ряда. Его вино – крепкое, хмельное, бьющее в голову, при неосторожном употреблении способное вызвать охмеление, головную боль и прочие неприятности. Неудивительно, что девятилетний мальчик так испугался этого дядьки.) Такие вещи подсознательно ощущаешь всегда, даже если ты только вчера научился читать. Кроме текста, интересна внутренняя структура “Лолиты”. Набоков выбрал для повествования оригинальную конструкцию из элементов эпистолярного жанра – с нелинейностями, возвратами в прошлое, закольцованностями и прочими прелестями. Возможно, для другого произведения такое пошло бы во вред, но в “Лолите” это смотрится очень органично, и по-другому представить развитие сюжета не получается. Ну а что же сама Лолита, то есть Долорес? Как там с несчастным Гумбертом Гумбертом, который так и не избавился от призраков одного солнечного дня в детстве под розовыми скалами?.. Я так скажу: конечно, персонажей можно не понять, не простить. Но то, что им при этом искренне сопереживал весь мир, включая меня – это правда; и в этом заключается большая победа автора.