Сочинение на тему Тема трагической судьбы человека в произведениях В. Шаламова

Тема трагической судьбы русского человека в тоталитарном государстве возникает в русской литературе уже в 1920-х годах, когда само становление тоталитарного государства еще только намечалось. Оно было предугадано писателем Е. Замятиным в романе «Мы» в образе Единого Государства, в котором человек с его индивидуальностью почти уничтожен, сведен к «нумеру», где все одеты в одинаковые одежды и обязаны быть счастливыми, хотят они того или нет. Роман Е. Замятина прозвучал предупреждением, которое не дошло до советского читателя. Государство вскоре начало активно вмешиваться в его судьбу, в чем-то воплощая в жизнь мрачную фантазию Е. Замятина, в чем-то далеко ее превосходя. Общим было одно — отношение к личности как к строительному материалу, обесценивание человека, его жизни. Особенно трагический оборот все это приобретало в годы, когда шло массовое истребление целых слоев населения по различным признакам — уничтожение дворян, расказачивание, раскулачивание, наконец, 1937—1938 годы — пик «большого террора», страшные годы ежовщины, которые сменились долгими десятилетиями бериевщины. В русской литературе все эти трагические события долгие годы были абсолютно запретной темой. До читателя своевременно так и не дошло написанное еще в 30-х годах стихотворение О. Мандельштама, разоблачающее Сталина; стихотворения о трагедии матерей, которые растили детей «для плахи, для застенка и тюрьмы» А. Ахматовой и ее поэма «Реквием»; повесть Л. Чуковской «Софья Петровна» и многие другие произведения, только в последние десятилетия XX века возвращенные нам. Попыткой нарушить вынужденный заговор молчания, сказать читателю правду о страшных годах террора, о трагедии личности стало творчество таких писателей, как Юрий Домбровский (романы «Хранитель древностей» и «Факультет ненужных вещей»). К этой теме обращается и писатель Варлам Шаламов, человек трагической судьбы, долгие годы проведший в страшных колымских лагерях. Он стал автором потрясающих по силе психологического воздействия произведений, своеобразного колымского эпоса, рассказавшего беспощадную правду о жизни людей в лагерях. Человек в нечеловеческих условиях — так можно обозначить сквозную тему «Колымских рассказов» В. Шаламова. Попадая в лагерь, человек как бы теряет все, что связывает его с нормальной средой обитания, с прежним опытом, который теперь неприменим. Так у В. Шаламова появляются понятия «первая жизнь» (долагерная) и «вторая жизнь» — жизнь в лагере. Писатель не щадит читателя, в его рассказах появляются страшные подробности, которые невозможно воспринимать без душевной боли, — холод и голод, порой лишающие человека рассудка; гнойные язвы на ногах; жестокий беспредел уголовников, считавшихся в лагерях «друзьями народа» в отличие от политических заключенных, прежде всего интеллигентов, которых называли «врагами народа» и которые были отданы в полную власть уголовникам. В своих рассказах В. Шаламов показывает то, что было страшнее холода, голода и болезней, — человеческое унижение, низводившее людей до уровня животных. Оно просто погружает их в состояние небытия, когда из человека уходят все чувства и мысли, когда жизнь замещена «полусознанием, существованием». В рассказе «Сентенция» автор с почти научной точностью анализирует состояние человека в этой нечеловеческой жизни, когда единственным его чувством остается злоба. Когда смерть отступает, а к человеку возвращается сознание, он с радостью замечает, что его мозг начинает работать, из глубин памяти всплывает давно забытое научное слово «сентенция». В рассказе «Тифозный карантин» В. Шаламов показывает другую грань человеческого унижения: готовность служить главарям воровского мира, стать их лакеями. Этих главарей окружает «толпа услужающих», готовых на что угодно, лишь бы им отломили корочку хлеба или налили супчику. И когда в этой толпе герой рассказа видит знакомое лицо капитана Шнайдера, немецкого коммуниста, знатока Гете, образованного человека, который прежде поддерживал дух товарищей, а в лагере исполняет унизительную роль «чесальщика пяток» у вора Сенечки, ему не хочется жить. Автор описывает переживания Андреева, героя рассказа: «Хотя это было небольшое и нестрашное событие по сравнению с тем, что он видел и что ему предстояло увидеть, он запомнил капитана Шнайдера навек». Рассказы В. Шаламова — не просто художественный документ. Это целостная картина мира, скорее антимира абсурда, в который брошен человек страшным молохом террора, переламывающим миллионы людей. В этом антимире все перевернуто. Человек мечтает из лагеря попасть не на свободу, а в тюрьму. В рассказе «Надгробное слово» так и сказано: «Тюрьма — это свобода. Это единственное место, которое я знаю, где люди, не боясь, говорили все, что думали. Где они отдыхали душой». Творчество Шаламова стало и историческим документом, и фактом философского осмысления целой эпохи.