Сочинение на тему Н. Некрасов о предназначении поэта и поэзии

Тема предназначения поэта и поэзии является традиционной для русской литературы. Она прослеживается в творчестве Державина, Кюхельбекера, Рылеева, Пушкина, Лермонтова. Некрасов не исключение. Кюхельбекер первым, до Пушкина и Лермонтова, назвал поэта пророком. Положение пророка обязывало поэта находиться над толпой в борьбе за идеалы свободы, добра и справедливости, не обращая внимания на нападки. Пушкин, близкий к декабристским кругам, после разгрома восстания 1825 года написал своего «Пророка», сходного по духу с кюхельбекеровским. Глас Бога взывает к поэту: Восстань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей, И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей. Идут годы. Когда наступает пора творческой зрелости М. Ю. Лермонтова, его пророк уже другой. Он также наделен Божьим даром всеведения, но если пушкинский пророк идет к людям, стремится донести до них близкие поэту идеалы, то лермонтовский — бежит от людей в пустыню. Видя их пороки, он не находит в себе сил для борьбы. Поэт Некрасов — это пророк, которого к людям «послал Бог Гнева и Печали», его путь тернист, потому что поэт проходит этот путь с карающей лирой в руках, негодуя и обличая. Поэт понимает, что снискать всеобщую любовь таким образом невозможно: «Его преследуют хулы: он ловит звуки одобренья не в сладком ропоте хвалы, а в диких криках озлобленья». Но его позиция: «Не может сын глядеть спокойно на горе матери родной» — есть позиция поэта-гражданина, продолженная потом Л. Н. Толстым: «Не могу молчать!» Наиболее полно некрасовское кредо изложено в стихотворении «Поэт и гражданин» (1856 год). Написанное в форме диалога, оно представляет собой полемику с широко распространенными в то время взглядами на искусство как на нечто возвышенное, чуждое земным страданиям: Мы рождены для вдохновенья, Для звуков сладких и молитв. Эта тема звучит и в стихотворении «Элегия», которое прямо начинается строками: Пускай нам говорит изменчивая мода, Что тема старая «страдания народа» И что поэзия забыть ее должна, -Не верьте, юноши! не стареет она. В стихотворении «Сеятелям» Некрасов призывает молодежь сеять «разум¬ное, доброе, вечное», так как семена разума, просвещения обязательно дадут всходы, за которые «спасибо вам скажет сердечное русский народ». Идеал поэта, борца за свободу, рисует Некрасов в поэме «Кому на Руси жить хорошо» в образе Гриши Добросклонова, которому «судьба готовила путь славный, имя громкое народного заступника, чахотку и Сибирь». Прототипом образа Гриши Добросклонова является, безусловно, Доб¬ролюбов, о котором Некрасов в стихотворении, посвященном третьей го¬довщине его смерти, сказал: Какой светильник разума угас! Какое сердце биться перестало! В произведениях Некрасова очень часто встречаются размышления о Музе, которая вдохновляла его творчество и которой он служил («Муза», «Вчерашний день, часу в шестом», «Угомонись, моя Муза задорная!», «О, Муза! Я у двери гроба» и другие). Причем перед нами возникает не образ прекрасной женщины, богини, а образ страдающей крестьянки: Вчерашний день, часу в шестом Зашел я на Сенную. Там били женщину кнутом, Крестьянку молодую. Ни слова из ее груди, Лишь бич свистел, играя, И Музе я сказал: гляди - Сестра твоя родная. Эта «кнутом иссеченная Муза», «Муза мести и печали» проходит через все творчество поэта. В заключение еще раз скажу о поэтическом завещании Некрасова, о его «Элегии», тема которой сопоставима, пожалуй, с «Памятником» А. С. Пуш¬кина. Это тема посмертной славы: Я лиру посвятил народу своему. И действительно, имя поэта прочно вошло в анналы русской поэзии и навсегда останется в сердце и памяти народной.